В начале XIX века волна колонизации занесла русских людей на далекие берега солнечной Калифорнии, где в 1812 г. было основано поселение, получившее название Форта Росс. Почти 30 лет Росс был самым дальним анклавом русской культуры и цивилизации в Северной Америке вплоть до своей ликвидации в 1841 году. Данная работа посвящена рассмотрению одного из аспектов экономической истории Рукой Калифорнии, а именно – возникновению и развитию русского земледелия в Калифорнии, ведь одной из причин появления здесь русских колонистов позиционировалось именно учреждение собственного хлебопашества, предназначенного для обеспечения хлебом и иным продовольствием населения Русской Америки [1, с. 267; 2, док. 18].
Уже во время первого правителя селения Росс И.А. Кускова (1812-1821 гг.) русская колония имела в своем распоряжении около 70 акров пашни (1 акр – 0,405 га) [2, док. 49]. Занималось земледелием всего несколько человек (во времена И.А. Кускова только 2 человека занималось посевом хлеба) [2, док. 74]. Однако в начале 1820-х гг. значение собственного сельского хозяйства возрастает, ему начинают уделять пристальное внимание. Например, в письме К. Шмидта (преемник И.А. Кускова) К.Т. Хлебникову (торговый агент Российско-Американской компании, далее – РАК) 1822 г. первый считает, что гораздо полезнее выращивать собственный хлеб, чем покупать его у иностранцев [2, док. 69]. В донесении П.Е. Чистякова (правитель Русской Америки в 1825-1830 гг.) в Главное Правление РАК он отмечает, что по причине высоких цен на продукты в Калифорнии собственное хлебопашество следует развивать более усиленно [2, док. 130].
Удачным примером для русских служили испанские миссии, где успешно выращивались зерновые. Средняя урожайность в испанских миссиях сильно разнится в разных источниках: от сам-9,3 [2, док. 105] до сам-70 и выше [2, док. 117]. Из расчетов В.М. Головнина выходит, что средняя урожайность по всем испанским миссиям = сам-18 [3, Табл. А]. Такие урожаи были для русских поселенцев чем-то необычным, ведь в европейской части России нормальной считалась урожайность на уровне сам-3,5 – сам-4. Но в Калифорнии, с ее прекрасными почвами и климатом, даже сам-40 было мало, как считал О.Е. Коцебу («европейский сельский хозяин нашел бы, что земля обрабатывается здесь неудовлетворительно») [4, с, 201]. Для земледельцев Русской Калифорнии такие показатели были немыслимы по причине худшего качества земли, ограниченной площади пригодных для распашки земель и малого числа рабочих рук. Например, в 1824 г. хлебопашеством в Россе занималось всего 12 человек [2, док. 109]. Так какова же была урожайность русского зернового хозяйства? Она колебалась в зависимости от природных условий и других факторов. Так, в отношении К.Т. Хлебникова ГП РАК от 15 декабря 1825 г. сообщалось, что в худшие годы урожайность пшеницы в Россе равнялась сам-6, а в лучшие – сам-10 [2, док. 127]. Для лучшей иллюстрации положения с урожайностью следует рассмотреть сравнительную «таблицу о хлебопашестве в крепости Росс», приложенную К.Т. Хлебниковым к донесению М.И. Муравьеву (правитель Русской Америки в 1820-1825 гг.) от 19 января 1823 г. [2, док. 74]. Из этой таблицы следует, что в 1815 г. урожайность в Россе равнялась сам-1,6 (посеяно 5 пудов зерна, а снято – 8); в 1816 г. – сам-3 (16 и 48 пудов соответственно); в 1817 г. – сам-0,5 (15 и 8 пудов соответственно); в 1818 г. – сам-3,65 (29 и 108 пудов); в 1819 г. – сам-2,96 (31 и 92 пуда); в 1820 г. – сам-4,21 (41 и 173 пуда); в 1821 г. – сам 6,35 (37 и 235). Получается любопытная вещь: только в 1818-1820-х гг. средняя урожайность в Россе становится действительно выше среднероссийской – от сам-6,3 в 1821 г. до сам-7,5 в 1822 г. и сам-9 в 1824-1825 гг. [2, док. 127]. Но это все относительные величины, а в абсолютных цифрах все гораздо приятнее: хлеба год от года сеяли все больше и больше – от 8 пудов в 1815 г. до 1000 пудов в 1828 г. [2, док. 143].
Вспашка под зерновые производилась с помощью лошадей и быков сразу после первых дождей в ноябре и декабре, посев – в декабре и январе, а жатва серпами – в июле и августе, в разгар сухого сезона. Зерно молотили лошадьми, которые топтали снопы на голой земле или деревянных платформах. Главным образом сеялась озимая пшеница, а также некоторое количество озимого ячменя. Поскольку выращивалось столько зерновых, сколько возможно, следовали более двухпольной, нежели трехпольной системе, с одним полем, засеянным под пшеницу на 3 года, и другим, отданным под пастбище.
Пашни принадлежали как Компании, так и частным лицам [2, док. 126, 127; 4, с. 212]. Уже в 1823 г. в Россе, сняв 460 пудов хлеба, сами полностью обеспечили себя им. Поэтому отпала необходимость ежегодно его туда завозить из Калифорнии, как ранее (до 500 пудов в год) [2, док. 74]. Напротив, появился даже некоторый избыток зерна, который можно было вывезти в Ново-Архангельск (столица Русской Америки), что и было сделано в 1826 г. (ибо в 1825 г. в Россе скопилось хлеба более 3200 пудов), в 1830 г. [5, док. 159; 2, док. 150]. Казалось бы, во второй половине 1820-х гг. начинает сбываться давняя мечта ГП РАК – Русская Калифорния стала производить достаточное количества хлеба не только для своего пропитания, но и для снабжения других русских колоний. Однако в это же время вдруг раздаются странные мнения. Например, в отношении ГП РАК П.Е. Чистякову высказывалось такое соображение: надежду на хлебопашество в Россе нужно оставить, а издержки от этого попытаться возместить из других отраслей экономики [2, док. 150]. Документ датируется 10 апреля 1829 г. Что же произошло такого, чтобы бравурные лозунги начала 1820-х гг. вдруг сменились столь пессимистичными прогнозами? Тому было несколько причин: дефицит удобной земли для пашни, недостаток рабочих рук и их плохая квалификация и определенные климатические и природные сложности. Первая причина являлась едва ли не главной. Действительно, к концу 1820-х гг. земледелие в Русской Калифорнии достигло своего предела – снималось столько зерна, сколько вообще можно было посеять на ограниченной площади земли, которая была в распоряжении колонии. В конце 1820-х гг. свободных земель уже не осталось, более того, дальнейшая их распашка могла привести к уменьшению площади пастбищ для выпаса скота, что нанесло бы ущерб животноводству [2, док. 136,137,139]. Дефицит рабочих рук также играл свою негативную роль. Например, в донесении П.Е. Чистякова ГП РАК от 13 апреля 1828 г. он сообщает о проекте П.И. Шелихова направить в Росс некоторое количество дополнительных работников, хотя ранее туда и было уже направлено 6 человек [2, док. 143]. Даже те земледельцы, которые были в наличии, по мнению Д.И. Завалишина, являлись никуда не годными земледельцами: «здешние земледельцы (то есть приписанные к селению Росс промышленники) едва имеют понятие о возделывании полей; они, как вообще приходящие в Америку промышленники, составлены из всякого сброда; сами правители контор, заведующие сельским здешним хозяйством, никакого опыта в сих делах не имели. Следовательно, по всей справедливости удивляться должно, что при таких местных затруднениях, без особой практической опытности, доведено хлебопашество и до того посредственного состояния, в каком оно находится» [6, с, 56] (цитата Д.И. Завалишина из донесения главного правителя колоний Ф.П. Врангеля). Для уборки урожая русские вынуждены были систематически привлекать алеутов и креолов, выплачивая им за труды частью урожая [2, док. 74]. Со временем к уборке пашни подключили и туземное калифорнийское население. Так, в 1825 г. К.Т. Хлебников сообщает, что обработка пашни всегда производится с помощью окрестных индейцев. По первому же зову являлось их до 100 человек. За труды их кормили, а самым работящим выдавали иногда одежду и одеяла [2, док. 127].
И, наконец, затруднения вызывали и климатические особенности. Скажем, из представления Совета РАК Александру I следует (от 31 января 1816 г.), что хлебопашество в колониях не процветает по причине сырости климата [7, док. 21]. Случались и довольно сильные неурожаи, причину которым «приписывают бывшим в конце мая и в начале июня густым морским туманам, которые покрывают весь посев ржавчиной… оказалось, что и мест, не подверженных губительному влиянию морских туманов, находится немного; да и те расположены небольшими клочками на склонах крутых высоких гор, доступных одним пешеходам, или верхом на лошадях; так что кроме немалого труда вспахивания этих крутистых пашен, предстоит чрезвычайно затруднительная и медленная работа после жатвы стаскивать снопы на плечах в молотильню, или на такие места, откуда можно возить лошадьми. Наконец, донесение показывает, что по ограниченности количества земли годной под пашню, одни и те же места засеваются ежегодно, и почва истощаясь, возращает сорныя травы, заглушающия посевы…» [6, с. 56].
Выше уже упоминалось о сосуществовании двух форм землевладения – компанейского и частного, что представляет несомненный интерес для более детального рассмотрения. Сосуществование этих двух форм носило, несомненно, обоюдно взаимосвязанный характер. Когда же появилось частное землевладение в Русской Калифорнии? Об этом довольно сложно судить. Так, уже в ранее затронутой сравнительной «таблице о хлебопашестве в крепости Росс» К.Т. Хлебников отмечает, что в 1822 г. кроме 426 пудов компанейского хлеба было снято и 418 пудов с пашен, принадлежащих промышленным людям [2, док. 75], то есть работникам, находившимся на службе у РАК. В предписании М.И. Муравьева К.И. Шмидту от 11 июля 1823 г. указывается, что все излишки частного хлеба следует у служащих выкупать по установленным ценам: пшеницу – 4 руб. 80 коп. за 1 пуд и ячмень – 4 руб. за 1 пуд [2, док. 76] (кстати, эта хорошая плата, так как закупочную цену, скажем, в 4 руб. за пуд пшеницы в Калифорнии русские считали довольно высокой и обременительной для себя). В 1824 г. О.Е. Коцебу, будучи в Россе, отмечал: «…крепость окружена полями пшеницы и ячменя, принадлежащим отдельным жителям селения» [4, с. 212]. При этом почему-то не говорится о компанейских пашнях, которых было не меньше частных.
Из перечисленных фактов можно сделать вывод, что частное землевладение появилось в Россе где-то в конце 1810-начале 1820-х гг., ибо в 1822 г. оно было уже хорошо развито. Появление его, несомненно, связано с общим курсом руководства РАК на развитие собственного земледелия в Калифорнии, получившим место в указанный период. При этом, конечно, частные владельцы находились в некоторой зависимости от Компании. Фактически, как отмечал К.Т. Хлебников, все частные земли обрабатывались пособиями от Компании, то есть орудия, лошадей, семена поставляла РАК [2, док. 136]. Кроме того, она, как наемщик этих людей, обязывалась выдавать им жалование натурой, то есть продовольствием (кстати, переход на продовольственное жалование произошел в 1818 г. и, возможно, с этим связано и появление частного землевладения в Русской Калифорнии; таким образом администрация Росса хотела снизить издержки по содержанию своих служащих). В неурожайные годы бывало, что служащие просили дополнительную прибавку к своей доле, испытывая недостаток хлеба [2, док. 123]. В правление К.И. Шмидта (1821-1824 гг.) частное хлебопашество получило широкое развитие, что отнюдь не обрадовало Компанию. Например, в «Донесении М.И. Муравьева в ГП РАК по поводу замены К.И. Шмидта на посту правителя Росса» отмечается, что правление Шмидта в Россе много способствовало выгодам там живущих, но не выгодам Компании; многие отрасли хозяйства были им запущены, или не получили должного развития; землепашество хотя и увеличено, но не компанейское, а частных людей [2, док. 107].
Закупка излишков хлеба у частных владельцев была, видимо, довольно хлопотным делом, ибо осуществлялась индивидуально с каждым хозяином. Этому подтверждением служит интересное замечание П.И. Шелихова, сообщавшего о закупке у частного владельца Терентьева для селения 5 фонег гороха, 6 фонег фриголи и двух кож [2, док. 123].
Таким образом, прослеживаются некоторые противоречия между администрацией Росса и служащими, владевшими землей на частной основе. Когда же к середине 1820-х гг. земельный фонд колонии исчерпался, а служащие просили новых земель для обработки, эти разногласия только усилились, ибо предоставить добавочной земли Компания не могла, так как ее просто не было. Поэтому появляется новая тенденция – возврат ранее отданных в частное владение компанейских земель и прекращение выдачи новых. Так, К.Т. Хлебников рассуждает: «видно, что частные люди владеют теперь значительным количеством земли, и всякий из них даже в самый посредственный урожай, не только будет обеспечен в содержании себя, но и излишек должен бы отдавать в Компанию. Но, несмотря на сие, находя немалую выгоду во владении землей, многие просили вновь земли для разработки. Я испрашивал на сие дозволение Главного правителя, но вам долгом поставляю заметить: вы видели, что земли удобной по хлебопашеству осталось… не много; что одни нынешние пашни стеснили уже прокормление скота…какая же тут будет выгода для Компании? Я думаю, что не только должно запретить всем частным людям новую разработку земли, но и находящуюся уже в их владении при отбытии их из селения покупать в Компанию. Таковое положение равным образом невыгодно для Компании, но по крайней мере компанейские пашни увеличатся приобретением лучших земель в селении» [2, док. 136]. Это всего лишь частное мнение К.Т. Хлебникова, записанное им в путевом дневнике, веденное во время плавание на бриге «Байкал» в Калифорнию осенью 1826 г. – зимой 1827 г. Однако и действия властей не заставили себя долго ждать. Например, в предписании П.Е. Чистякова конторе селения Росс от 18 августа 1827 г. предлагается возвратить всю частную землю Компании, а новой не выдавать, так как слишком мало осталось места для пастбищ [2, док. 139]. Однако легко предписать, но сложно исполнить, ведь за истекшие годы частный сектор в земледелии довольно органически вплелся в систему хозяйства Росса, ибо, скажем, за годы правления К.И. Шмидта площадь обрабатываемых земель возросла в два раза [2, док. 89], но, как уже отмечалось выше, в основном за счет частной распашки. В 1825 г. с компанейских пашен получили 1815 пудов пшеницы и еще 709 пудов излишков от частных владельцев [2, док. 127], то есть еще более 40 %. Если уничтожить эту систему, то могли возникнуть две трудно разрешимые проблемы: кто будет обрабатывать освободившиеся земли, и кто будет обеспечивать служащих РАК продовольствием после того как у них отберут их пашни? Если в отношении первой проблемы посильную помощь могли оказать местные индейцы, да и те же служащие РАК, лишенные земли, могли бы наниматься в обработку компанейских пашен, то вторая сулила Компании немалые затруднения. Ведь только на выдачу натурального жалования работников (пайков) в 1826 г. потребовалось 280 пудов хлеба, да еще 105 пудов сверх этого на различные непредвиденные случаи [2, док. 136], не говоря уже о том, что в течение года служилых людей нужно было еще прокормить, что при существующей системе они делали сами. Поэтому, несмотря на предписание П.Е. Чистякова о свертывании частного землевладения, уже в следующем 1828 г. он доносил в Главное правление, что в текущем году кроме 600 пудов зерна на компанейских пашнях, посеяно еще 400 пудов на частных землях [2, док. 143].
В целом же можно сказать, что хлебопашество в Россе развивалось достаточно успешно. С 1823 г. Росс полностью обеспечивал себя хлебом, но разве в этом было его назначение? Ведь Компания ожидала, что калифорнийская колония будет снабжать продовольствием по крайней мере Ново-Архангельск. Отдел же Росс производил ежегодно до 2500 бушелей (1 англ. бущель = 36,36 литров), то есть 5680 пудов, в то время как годичная потребность Русской Америки в зерне составляла в конце 1820-х гг. 48 тыс. бушелей или почти 110 тыс. пудов [2, док. 50]. Но ведь были и неурожайные годы, когда зерна едва хватало самим обитателям Росса. Даже в относительно благоприятные годы при хорошем сборе большая часть урожая уходила на нужды самой колонии. Например, к 1 мая 1826 г. в Россе скопилось 3246 пудов зерна. Как же оно расходовалось? Статей было множество: выдача пайков, обеспечение заходящих в Росс компанейских судов, прокормление туземных служащих и калифорнийских индейцев, работавших на пашнях; изрядная доля уходила на прокорм птицы и скота; кроме того, сотни пудов уходили на посев и т.д. В общем, когда все эти нужды были обеспечены, из 3246 пудов на складах пшеницы и ячменя осталось 1270 пудов [2, док. 136] Понятно, что таким количеством хлеба Ново-Архангельск было не обеспечить.
Интересен вопрос о количестве частных собственников земли и о величине наделов, которыми они обладали. Как отмечал К.Т. Хлебников, к 1826 г. около 32 человек владели своими пашнями: сам правитель П.И. Шелихов, приказчик Дорофеев, приказчик Свиньин, приказчик Старковский, а также промышленники и креолы в количестве 28 человек [2, док. 136]. Вопрос с определением средней площади наделана одного владельца труден за неимением прямых данных. Понятно, что один владелец мог иметь больший надел, другой – меньший. Но если давать какую-то усредненную характеристику, то получается следующее. Выше упоминалось, что в Россе имелось до 70 акров пашни, как компанейской, так и частной. Условно предположим, что земля делилась в пропорции 50 %:50 %, то есть половина частных, половина принадлежала РАК. Исходя из того, что площадь в то время в России мерялась десятинами, а одна казенная десятина приблизительно равнялась одному гектару, в то время как 1 га = 2,471 акра, получаем, что под пашнями в Россе находилось приблизительно 28 га или десятин земли (хотя Ф.П. Литке приводит другие данные – 90 десятин: см.: Литке Ф.П. Путешествие вокруг света на военном шлюпе «Сенявин» 1826-1829 гг. М.,1948. С. 70). Полагая, что половина земли (как условились) отходила к компанейским пашням, на частный сектор оставалось всего около 14 десятин. По имеющимся данным, владельцами их выступали более 30 человек, то есть площадь одного надела в среднем равнялась 0,47 га/десятины. Конечно, с учетом указанных выше фактов эта цифра является относительной, однако мы полагаем, что площадь среднего надела все же не превышала 1 га/десятины. Много это или мало? Для сравнения, площадь одного надела государственного крестьянина в первой половине XIX в. равнялась 5 десятинам и этого считалось недостаточно. В самых малоземельных центральных регионах России к середине XIX в. надел площадью 2-3 десятины считался очень небольшим. Что же говорить тогда о наделах калифорнийских поселенцев? Отсюда становится понятным еще одно замечание – частный сектор не мог полностью прокормить своих же владельцев, волей или неволей им приходилось обращаться за помощью к Компании, отсюда и мысли руководителей последней о нерентабельности частного землепашества. В 1830-х гг., правда, вне пределов Росса у русских появились 3 частные фермы (ранчо), принадлежащие Е. Черных, К. Хлебникову и А. Костромитинову, располагавшихся в долине р. Славянки [9, с. 208]. В совокупности эти 3 фермы содержали до 200 акров пашни [2, док. 50], что составляет около 81 десятины или 27 десятин на одно имение. Подобные фермы, конечно имея рациональное управление, могли принести реальную прибыль своим владельцам и доставить изрядное количество зерна Компании. Но по этому пути администрация РАК не последовала.
Таким образом, маленькое хозяйство Русской Калифорнии в первые полтора десятка лет ее существования пусть медленно и с большими трудностями, но развивалось благодаря труду простых обывателей и руководству ее правителей – И.А. Кускова, К. Шмидта, П. Шелихова. Однако уже в этот, начальный, период колонии намечается некий кризис, связанный с определенными разногласиями между руководством Росса и его жителями по поводу некоторых аспектов ведения хозяйства (речь идет о частном землевладении). В это же время осуществляется довольно болезненная переориентация экономики Русской Калифорнии от пушного промысла к производящему хозяйству и главным образом – к земледелию. Это было чревато новыми неразрешимыми проблемами, главными из которых являлись: поиски дополнительных рабочих рук и, прежде всего, проблема территориального расширения русской колонии, которая (проблема) уже не зависела от простых обывателей Росса, но имела политическую подоплеку.
Библиографический список
- Вишняков И. Россия, Калифорния и Сандвичевы острова // Русская старина. Т. 124. Ноябрь 1905. С. 249-289.
- Россия в Калифорнии: Русские документы о колонии Росс и российско-калифорнийских связях 1803-1850-х гг. в 2-х т. (Сост. и подгот. изд. Истомин А.А., Дж. Р. Гибсон, Тишков В.А. Т. I. М.: Наука, 2005.
- Путешествие вокруг света, совершенное на военном шлюпе «Камчатка» в 1817, 1818, 1819 гг. флота капитаном Головниным. М., 1965.
- Коцебу О.Е. Новое путешествие вокруг света в 1823-1826 гг. М., 1959.
- Внешняя политика России XIX – начала XX вв. М., 1960. Серия II. Т. 4.
- Завалишин Д.И. Дело о колонии Росс // Русский вестник. Т. 62. Март 1866. С. 36-65.
- Внешняя политика России XIX – начала XX вв. М., 1960. Серия II. Т. 1.
- Литке Ф.П. Путешествие вокруг света на военном шлюпе «Сенявин» 1826-1829 гг. М., 1948.
- Болховитинов Н.Н. Россия открывает Америку. 1732-1799. М., 1991.