Становление судебной системы в полисах древней Греции в VIII–V вв. до н. э. в наиболее полном виде представлено в героическом и дидактическом эпосе Гомера и Гесиода, отчасти в индивидуализированной лирике архаического периода, а также в значительной степени в комедиях Аристофана. Все эти источники дают сведения о первых шагах европейского судопроизводства и представляют интерес как для антиковеда, так и для историка права.

Начальная стадия ионийского судопроизводства представлена в нескольких пассажах поэм Гомера. К ним относятся: сцена суда, вершимого старейшинами (геронтами) в городе, изображенном на щите Гефеста [1, XVIII, 496–508], рассуждения о правовых основах политической власти аристократии на Итаке [2, II, 6–257], сентенция о «беспорочном басилее» (basileos amymonos), который творит справедливый суд (eudikia), благодаря чему процветает его община [2, XIX, 109–114].

Судя по данным поэм Гомера, судопроизводство в IX – VIII вв. до н. э. происходило на основе толкования норм обычного права (temis, temistes), оно вершилось басилеями и геронтами (иногда единолично басилеем), именуемыми также dicaspoloi, хранящими дарованные им установления (temistes) Зевса [1, I, 238–239; II, 204–206]. Суд вершился публично, на городской площади [1, XVIII, 496–497], для доказательства своей правоты привлекались свидетели [1, XVIII, 501], тяжущихся давали клятвы [1, XVIII, 499]. Судья, наиболее компетентный в своих суждениях, получал награду («два таланта чистого злата») [1, XVIII, 508]. Круг судебных дел ограничивается имущественными спорами [3, с. 22–25]. Можно предположить, что неизбежными последствиями подобного состояния судебной системы были судебные злоупотребления и кровная месть, иногда заменяемая выкупом [1, IX, 632–636].

Свидетельства Гомера находят подтверждение во фрагменте из «Истории Эрифр» Гиппия Эрифрского [4,421 F1]. Гиппий, рассказывает об установлении в начале архаического периода (вероятно, в конце VIII–начале VII в. до н. э.) тирании Ортига, Ира и Эсхара после убийства ими эрифрского басилея Кнопа. Гиппий отмечает, что тираны в пурпурных царских плащах, восседая перед акрополем, вершили суд над эрифрянами, очевидно воспроизводя привычный ритуал судопроизводства эрифрских басилеев [5, с. 140–144].

Аристократический суд VIII в. до н. э. нашел отражение в поэме беотийского поэта Гесиода «Труды и дни». Так же как и в сцене суда на щите Гефеста суд был открытым и происходил на агоре [6, стих 29]. Тяжущиеся и свидетели приносили клятвы [6, стих 282]. Судьи (басилеи) разбирали дела на основании обычного права (dike), освященного волей богов [6, стихи 248–251]. Судебные тяжбы по имущественным делам были частыми [6, стихи 27–39]. Гесиод, пострадавший от несправедливого, как он считает, решения своего имущественного спора с братом Персом, отмечает лжесвидетельства в суде [6, стихи 278–285] и обличает судей как взяточников, dorophagoi [6, стихи 39, 221, 264].

Кодификация права началась в древнегреческих полисах в конце VII – начале VI в. до н. э., о чем свидетельствует дошедший до нас памятник раннего законодательства – Хиосская ретра.

Стела с отколотой верхней частью, из красного вулканического камня трахита, была обнаружена в1907 г. при строительстве дороги в хиосской деревне Толопотами и впервые опубликована P. Джекобстелом и У. фон Виламовицем-Мёллендорфом в1909 г. [7, с. 64–71].

Верхняя часть стелы высотой 0, 74 м. была утрачена, первоначальная же высота надписи составляла более 1,5 м. Таким образом, более половины текста не сохранилось. Наиболее важным положением этого памятника является создание народного совета (demosie bule) [7, часть C , строки 1–16]. Под юрисдикцию совета передаются дела о злоупотреблении должностных лиц. Гражданину предоставляется право апелляции в совет на злоупотребления должностных лиц – басилеев и демархов [7, часть А, строки 4–9; часть B, строки 1–3]. Этот же совет разбирает или готовит к разбирательству в судах те дела, которые возбуждались против должностных лиц в течение предыдущего месяца [7, часть C , строки 11–16].

Таким образом, на этот совет, избираемый в составе пятидесяти человек от каждой филы, и созывавшийся на третий день после посвященного Аполлону праздника Hebdomaia (то есть в девятый день каждого месяца) возлагался контроль над деятельностью должностных лиц. Ограничение произвола должностных лиц в Хиосской ретре было важным моментом в процессе демократизации греческого судопроизводства.

Иногда защита интересов отдельных граждан в суде осуществлялась их доверенными лицами, как это видно, например, в биографии Бианта из Приены, чья «адвокатская» деятельность в приенском суде снискала ему славу мудреца и стала поговоркой еще при его жизни [8, fr. 122–123; 9, fr. 6; 10, I, 84–85, 87; 11, s. v. Hipponax] – «судиться лучше приенского Бианта» и «приенский суд». Как рассказывают источники, Биант искусно защищал в суде интересы обращавшихся к нему приенцев, поражая современников силой своих аргументов. «Если надобно судиться, на приенский лад судись» – восхищенно замечает современник Бианта Гиппонакт [8, fr. 122–123]. Впрочем, институт адвокатуры не получил развития в судопроизводстве греческих полисов рассматриваемого времени.

Есть ли что-то подобное народному суду в других ионийских полисах? Народное собрание как высшая судебная инстанция в Эфесе упоминается в истории “остракизма” Гермодора [12, XIV, 25; 10, IX, 2; 13, V, 105] и в стихах Гиппонакта [8, fr. 128]. Гиппонакт, парадируя гомеровские поэмы, желает своему герою-обжоре позорной смерти по постановлению народного собрания. Что же касается Гермодора, то, по-видимому, из-за своей аристократической заносчивости и откровенно демонстрируемого превосходства он был изгнан из Эфеса. Процедура изгнания нам неизвестна, но по сути своей она напоминает афинский остракизм, введенный законодателем Клисфеном с целью предотвращения угрозы тирании. Страбон [12, XIV, 25] и Диоген Лаэртский [10, IX, 2] цитируют постановление народного собрания, объясняющего причину изгнания Гермодора его претензиями на «наиполезность» для полиса. Цицерон же уловил главную причину изгнания: Гермодор как предводитель (princeps) эфесцев хотел возвыситься над всеми, что могло быть воспринято эфесским демосом как угроза тирании. Этот vox populi хорошо передается Цицероном, цитирующим постановление народного собрания, изгнавшего Гермодора [13, V, 105]: “…пусть никто из нас не превозносится, если же кто вознесется, быть ему в другом месте и среди других”.

В целом можно отметить растущее в архаический период не только в сознании элиты, но и демократических масс Ионии понимание ценности законов и обеспечиваемого ими гражданского мира. Как отчетливо выразил это стремление к упорядоченной жизни на основе законных установлений милетский поэт Фокилид, «маленький полис на скале стоящий и хорошо управляемый много лучше безумной Ниневии» [14, fr. 4].

Наибольшей степени демократизации процесс судопроизводства достиг в Афинах VI–V вв. до н. э. Отправной точкой демократизации суда судебной процедуры в этом полисе стали законы Солона, который в начале VI в. до н. э. ввел параллельно двум судебным инстанциям – Ареопагу и коллегии шести архонтов-фесмофетов, состоявших исключительно из представителей афинской знати, новый судебный орган, гелиэю, избиравшийся из состава всех четырех имущественных разрядов афинского народа [15, гл. 7, 3; 9].

Подробности судебной процедуры в афинской гелиэе VI в. до н. э. нам неизвестны. Существует мнение, опирающееся на источники, что гелиэя постоянно уступала свои позиции Ареопагу, оставаясь до середины V в. до н. э. апелляционным судом [18, с. 103–104]. Авторитет Ареопага усилился во время греко-персидских войн 500–449 гг. до н. э. [15, гл. 25]. Лишь реформа 462 г. до н. э., инициированная Периклом и Эфиальтом, способствовала возрастанию значения гелиэи, которая превратилась из суда по апелляциям в суд первой инстанции.

Для V в. до н. э. ценную информацию об этом судебном органе можно почерпнуть в комедиях афинянина Аристофана «Осы» и «Всадники», поставленные в афинском театре Диониса в 422 и 419 гг. до н. э. Аристофан был в курсе всех городских дел и политических событий, разбирался в тонкостях судебной процедуры, знал особенности повседневной жизни сограждан, как горожан, так и сельских жителей. Кроме того, всеобщее признание Аристофана, получаемые призы за постановки комедий, их популярность говорят в пользу того, что они отражали реальные стороны судебных процессов, происходивших в афинской гелиэе.

Главными действующими лицами комедии «Осы», являются старик Филоклеон, страдающий пристрастием, которое автор иронически называет «филодикией» (любовью к сутяжничеству) [16, стихи 88–110], его товарищи – дикасты, сын Бделиклеон, всеми способами стремящийся отвлечь отца от этой пагубной страсти и ради этого инсценирующий домашний суд над провинившимся псом Лабетом [16, стихи 836–1002]. Подробности судопроизводства, пародируемые Аристофаном, отмечены и в другой комедии – «Всадники», в которой автор делает объектом своих насмешек демагога Клеона, развращающего народ (представленный в этой комедии в виде выжившего из ума старика–Демоса) лестью и подачками. Все судебные артефакты, упоминаемые в «Осах» ( водяные часы–клепсидра, кружки для голосования, в которые опускали баллотировочные камешки или раковины, камень для подсчета голосов), были обнаружены при раскопках афинской агоры [18, с. 159–164], что является дополнительным аргументом в пользу достоверности информации Аристофана.

Суд и судебная процедура в комедиях Аристофана характеризуются такими признаками как регулярность (300 судебных заседаний в год, кроме дней народных собраний и праздников), публичность и массовость судебного процесса (6000 человек, распределяемых в день судебного заседания по десяти коллегиям) [16, стих 663]. Судьи не были профессионально подготовлены: должность судьи стала доступной для представителей всех имущественных разрядов, что утрировано представлено Аристофаном как засилье в судах бедных «стариков-ворчунов» [16, стихи 540–545; 17, стихи 977– 979]. Судьи получали два-три обола за судебное заседание, и для них это было важным, если не единственным источником доходов. На эти деньги можно было кормить семью из трех человек, и эта сумма соответствовала дневному прожиточному минимуму афинского ремесленника [16, стихи 305–311, 605–606; 17, стихи 51, 257].

Судебные заседания происходили на главной городской площади, агоре, вблизи темена Аполлона. От дикастерия середины V в. до н. э, сохранилось 4 длинных скамьи, которые могли вместить до 500 человек, то есть полный состав одной судейской коллегии [18, с. 122]. Перед началом заседания тяжущиеся, ожидавшие дикастов у суда, пытались своими мольбами и просьбами склонить их на свою сторону. Не исключено, что имея перед началом заседания доступ к судьям, им удавалось передать или пообещать взятку за благоприятное решение своего дела [16, стихи 552–558].

Заседание начиналось с жертвоприношения и молитвы: «Моления богам сперва мы вознесем…» [16, стихи 860–885]. Далее вызывались стороны, вносилась и зачитывалась жалоба. Затем следовало выступление обвинителя, по окончании которого председательствующий вызывал свидетелей ответчика, чьи показания чередовались с защитной речью самого обвиняемого. В качестве свидетелей, призванных не столько словесно убедить, сколько разжалобить дикастов, как правило, выступали друзья и домочадцы ответчика, даже малые дети [16, стихи 568–573, 975–978].

При вынесении приговора судьи бросали камешки в одну из двух урн – для оправдания или для обвинения. Подсчет голосов, осуществлялся на специальном камне [16, стихи 332–333, 993]. В комедии «Осы», упоминается «длинная черта», которую может поставить судья на восковой табличке, то есть обозначить максимальную сумму штрафа за правонарушение. Короткую черту ставил обвиняемый, указывая на приемлемую для него (то есть – меньшую сумму) [16, стих 106].

В комедиях Аристофана выведен архетип судьи, столь хорошо известный в произведениях европейской литературы. Суровый и неумолимый, он упивается своей властью над подсудимыми, ни слезы, ни мольбы не могут растрогать его. Народные судьи в комедиях Аристофана злоупотребляют своим положением, позволяя участникам процесса себя ублажать и развлекать или дают волю своим порочным наклонностям во время прохождения процедуры докимасии (проверки чистоты гражданского статуса) красивыми мальчиками [16, стихи 277–280, 389–390, 560–582]. Нельзя исключить, что они подкупны [16, стихи, 552–559]. Дикасты могут оспорить завещание относительно эпиклеры – единственной наследницы умершего гражданина [16, стихи 583–587]. Отсутствие отчетности и безнаказанность рождают у судей ощущение вседозволенности и могущества, сравнимого с властью олимпийских богов [16, стихи 620–629].

Таким образом, Аристофан обозначил те угрозы, которые таит в себе судебная власть афинской демократии времени её расцвета. По мере углубления кризиса полисной системы появятся и другие пороки судебной системы: доносчики (сикофанты), политические процессы, инициированные демагогами. Все это в полной мере проявится в IV в. до н. э., завершая процесс разложения прямой демократии и подготавливая утверждение авторитарной формы власти.

1. Гомер. Илиада / Перевод Н. И. Гнедича // Библиотека Всемирной литературы. Серия 1. Т. 3. М.: Художественная литература, 1967. С. 23–418.
2. Гомер. Одиссея / Перевод В. А. Жуковского // Библиотека Всемирной литературы. Серия 1. Т. 3. М.: Художественная литература, 1967. С. 419–708.
3. Пальцева Л. А. Суд у Гомера и Гесиода // Мнемон: Исследования и публикации по истории античного мира – СПб., 2002. С. 21 – 32.
4. Jacoby F. Fragmente der Griechischen Historiker. Bd. 1–5. Berlin: Weidmann, 1923–1950.
5.  Лаптева М. Ю. Право и суд архаической Ионии // Восток, Европа, Америка в древности. Сборник научных трудов XVI Сергеевских чтений. Москва: Издательство Московского университета, М., 2010. С. 140 – 144.
6.  Гесиод. Труды и дни / Перевод В.В. Вересаева // О происхождении богов. М.: Советская Россия, 1990. С. 169 – 190.
7. Wilamowitz-Möllendorff U. von. Nordionische Steine // Abhandlungen der Königl. Preuss. Akad. der Wiss. Philos.-hist. Klasse. Berlin, 1909.
8.  Iambi et Elegi Graeci ante Alexandrum Cantati / Ed. M. L. West. Vol. 1–2. 2 nd. ed. Oxford, 1978–1992.
9.  Anthologia Lirica Graeca / Ed. Tertia E. Diehl. Vol. I–II. Lipsiae, 1949–1952.
10. Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов / Перевод М.Л. Гаспарова / Ред. тома А. Ф. Лосев. М.: Мысль, 1986.
11. Suidas. Lexicon / Rec. A. Adler. Vol. I–IV. Lipsiae, 1928–1938.
12. Страбон. География / Перевод и комментарии Г. А. Стратановского. Под ред. С. Л. Утченко. М.: Ладомир, 1994.
13. Цицерон М. Т. Тускуланские беседы / Перевод М. Гаспарова // Избранные сочинения. М.: Художественная литература, 1975. С. 207 – 358.
14. Gentili-Prato – Poetarum Elegiacorum Testimonia et Fragmenta / Ed. B. Gentili et C. Prato. Pars 1 . Leipzig, 1988.
15. Аристотель. Афинская полития / Перевод С. И. Радцига. М.: Наука, 1936.
16. Аристофан. Осы / Перевод Н. Корнилова // Аристофан. Комедии. Т. 1. М.: Искусство, 1983. Перевод А. Пиотровского. С. 74–152.
17. Аристофан. Всадники / Перевод А. Пиотровского // Аристофан. Комедии. Т. 1. М.: Искусство, 1983. С. 235–320.
18. Кудрявцева Т. В. Народный суд в демократических Афинах – СПб.: Алетейя, 2008.

Все статьи автора «Лаптева Марина Юрьевна»