В период Первой мировой войны Курская губерния не была предназначена для интернирования турецких военнопленных, и появление последних на ее территории носило эпизодический характер, связанный, главным образом, со следующими обстоятельствами:
1) Эвакуацией через Курск в глубь страны военнослужащих XX-го турецкого корпуса, плененных в Галиции. При этом турки, признаваемые нетранспортабельными, госпитализировались в расположенный в губернском городе 80-й сводный эвакогоспиталь, о чем мы уже подробно рассказывали в одной из своих публикаций [1].
2) Побегами турецких военнопленных из иных российских регионов. Так, в конце октября 1916 г. в Новооскольском уезде были задержаны военнопленные – Осман Мустафа Кулеш оглы и Фаик Мулла Осман оглы, бежавшие двумя неделями ранее из имения И.С. Байбуса при с. Знаменском Нижнедевицкого уезда Воронежской губ. [2]
3) Трудовым использованием турок в пределах губернии. Впрочем, использованием весьма ограниченным. Так, на рубеже 1916–1917 гг. в Обоянском уезде из 868 военнопленных, труд которых применялся на различных работах, лишь четверо были турками. В Путивльском уезде это соотношение было еще более ничтожным: один турок из 1 828 пленных [3].
В связи с указанным обстоятельством нельзя не отметить, что администрация отдельных предприятий губернии относилась к турецким пленным, как рабочей силе, довольно скептически. Так, правление Воскресенского сахарного завода братьев Молдавских (ныне Дмитротарановский сахарный завод в пос. Октябрьский Белгородского р-на Белгородской обл.), ходатайствуя в феврале 1916 г. перед штабом Московского военного округа (МВО) о выделении ему 150 пленных, особо подчеркивало, что желает видеть у себя «славян или немцев, но не турок и армян» [4].
В итоге из 5 656 турецких военнопленных, числившихся на 1 мая 1918 г. во всех двенадцати губерниях МВО, в Курской находилось лишь четверо [5]. В следующем году турецких военнопленных в губернии вообще не оказалось, если не считать шести человек, разновременно проследовавших из иных регионов через Курск в Киев с документами, выданными Курским отделением Совета Австро-Венгерских рабочих и солдатских депутатов [6].
Несколько по иному ситуация складывалась с т.н. «гражданскими пленными», т.е. подданными Турции, оказавшимися на территории губернии к моменту вступления их страны в мировую войну – 16 (29) октября 1914 г. и в этой связи интернированными в России. В основном это были лица, занятые производством и реализацией хлебобулочных и кондитерских изделий. Причем некоторые из них, имея в губернии давно налаженный бизнес и не желая терять его, проявили заметную дальновидность. Так, еще 5 июля 1914 г. исправник Новооскольского уезда телеграфировал губернатору, что проживающий в Новом Осколе турецко-подданный Эдхем Сулейман эфенди возбудил ходатайство о переходе в русское подданство» [7]. Однако принимая во внимание продолжительность и многоэтапный порядок натурализации в России иностранцев, это ходатайство вряд ли удалось реализовать.
С началом войны большинство таких «гражданских пленных» были интернированы в пределы Тамбовской губ. Однако некоторым из них удалось остаться в Курской, где они продолжали жить под надзором полиции. В частности, в слободе Велико-Михайловке Новооскольского уезда с 1913 г. и, по крайней мере, до 1917 г. проживал «пекарь белого хлеба и кондитерских изделий» Мустафа Корк оглы Идрис. Его коллега Мустафа Якубов жил в Курске с 1907 г. до апреля 1917 г., после чего переехал в Белгород, где, по его мнению, «булочные мастера» были более востребованы. Еще один хлебопек – Иосиф Какши оглы в июле 1917 работал в Курске и проживал в доме Фролова по Выгонной ул. (ныне ул. 50 лет Октября) [8].
В гораздо большем количестве в губернии в эти годы числилось турецко-подданных армян. При этом принадлежность к враждебному России государству почему-то не помешала им сохранить свой бизнес. Так, в самом Курске в доме Хайтина по Авраамовской ул. (ныне ул. Добролюбова) всю войну содержал булочную турецкий армянин Кеварк Титасянц, а другой турецкий армянин – Адамьянц – содержал пекарню в Старом Осколе. Кроме того, в начале 1917 г. не менее пяти турецких армян-булочников стремились перебраться из г. Валуйки Воронежской губ. в Старый Оскол, мотивируя свое прошение тем, что в Валуйках они не имеют заработка, а в Старом Осколе проживают их родственники, и здесь они смогут открыть хлебопекарню и «заниматься торговлей хлебом и всевозможным кондитерским товаром» [9].
Часть бывшей Авраамовской улицы в г. Курске, где в 1914 –1921 гг. находилась булочная турецкого подданного Кеварка Титасянца. 2012. Фото Елены Викторовны Сергеевой
Помимо владельцев булочных и пекарен, в различных уездах губернии в годы Мировой войны поодиночке и с семьями проживали еще десятки турецко-подданных армян, среди которых числились бойцы армянских дружин уволенные в отпуск «по своим делам» и уволенные «вовсе от службы по болезни», а также часовые мастера, торговцы фруктами, цирковые артисты и т.п. [10]
Правда, на рубеже 1916–1917 гг. в некоторых губерниях, в т.ч. и Курской, в целях обеспечения безопасности тыла действующей армии, по решению МВД был начат процесс выселения турецко-подданных армян. Однако к тому моменту власть в России очевидно уже настолько ослабла, что активные протесты армянских организаций и, в частности, Московского армянского комитета, быстро привели к отмене этого решения [11].
Впрочем, в хаосе Гражданской войны все эти люди довольно быстро покинули Россию, ибо в 1921 г. Курское губернское управление по эвакуации населения после многомесячных поисков смогло обнаружить в губернии лишь двух турецких подданных [12].
Печатается с сокращениями. Полностью статья опубликована в научно-историческом, литературно-художественном альманахе: Курский край. № 3 (136). – Курск: Изд. Курск. обл. краевед. об-ва, 2012. – С. 36–38.
[1]. Познахирев В.В. Турецкие военнопленные в городе Курске в 1916 г. // События и люди в документах курских архивов. Вып. 8. – Курск: Изд. Гос. архива Курск. обл., 2010. С. 91–93.
[2]. Государственный архив Воронежской области. Ф. И-6. Оп. 2. Д. 501. Л. 1, 7.
[3]. Государственный архив Курской области (ГАКО). Ф. Р-322. Оп. 1. Д. 3. Л. 103, 106.
[4]. Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 2000. Оп. 9. Д. 68. Л. 384.
[5]. Государственный архив Российской Федерации. Ф. Р-3333. Оп. 6. Д. 25. Л. 5–6.
[6]. Там же. Ф. 3604. Оп. 1 Д. 1. Л. 57, 89; Ф. Р-3333. Оп. 1-а. Д. 30. Л. 4.
[7]. ГАКО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8521. Л. 85.
[8]. Там же. Ф. Р-322. Оп. 1. Д. 35. Л. 50–60, 63–67.
[9]. Там же. Л. 5, 13, 16, 47.
[10]. Там же. Ф. 1642. Оп. 2. Д. 601. Л.5–85.
[11]. Там же. Ф. Р-322. Оп. 1. Д. 35. Л. 1, 2, 6.
[12]. Там же. Ф. Р-791. Оп. 1. Д. 21. Л. 171.