УДК 902/904

О ПОВОЛЖСКОЙ МЕРЕ В «СКАЗАНИИ О ПРИЗВАНИИ ВАРЯГОВ»

Галкин Тимур Олегович
Владимирский государственный университет им. А.Г. и Н.Г. Столетовых
кандидат исторических наук, доцент кафедры истории, археологии и краеведения

Аннотация
В настоящей статье идет обращение к возможности участия племенной группировки поволжских финнов в процессе политогенеза Древнерусского государства на основании широкого округа источников.

Ключевые слова: варяги, Сказание о призвании варягов


ABOUT VOLGA REGIONS MERYA IN «LEGEND OF THE VOCATION OF THE VIKINGS»

Galkin Timyr Olegovich
Vladimir State University named after Alexander and Nikolay Stoletovs
candidate of historical Sciences, associate Professor, Department of History, archeology and regional history

Abstract
This article is about the possibility of participation of the Volga Finns tribal groups in the process of the politogenesis of the Ancient Russian State. The author refers to a wide range of sources (historical, archaeological and numismatic).

Библиографическая ссылка на статью:
Галкин Т.О. О поволжской мере в «Сказании о призвании варягов» // История и археология. 2014. № 11 [Электронный ресурс]. URL: https://history.snauka.ru/2014/11/1265 (дата обращения: 12.07.2023).

В последнее время отмечается пристальное внимание к финно-угорскому племени меря, причем, как в рамках культурологического импульса [1, 2], так и в ключе традиционных, историко-археологических штудий.

В недавней работе В.С. Кулешов еще раз вернулся к проблеме летописного племени меря в знаменитом «Сказании о призвании варягов». Мысль о не тождественности мери «Сказания…» мере этнографического введения к «Повести Временных Лет» (далее – ПВЛ) в принципе не нова [3], еще И.П. Шаскольский отмечал в полемике с В.Л. Яниным что «территория мери слишком далека от берегов Волхова. В источниках последующего времени (X и XI века) совершенно нет сведений, о каких либо связях Новгородской земли с этим племенем. Все интересы мери были ориентированы в Поволжье, а не на Волхов» [4].

Однако посмотрим, какие аргументы использует автор на этот раз:

Аргумент первый: «Само по себе совпадение этнонима в упомянутых текстах может и не означать совпадения реалий, имевшихся в виду первым автором Повести или его информаторами». Здесь автор приводит действенную аргументацию, однако, разночтений в источниках относительно мери мы не наблюдаем. Более того, все упоминания мери (6 раз, как в недатированной части, так и в погодных записях: 859, 862, 882, 907 годов) говорят о некоем этносе, события истории которого, вполне взаимосвязаны между собой.

Аргумент второй: «…если принять, что «рюрикова» меря всё-таки жила в Верхнем Поволжье, то существование в это время (середина IX в.!) племенного союза упомянутых Нестором народов «северно-русской федерации» как формы политической консолидации территорий от Северо-Запада до Верхнего Поволжья сомнительно по многим причинам. Это явление совершенно выпадало бы из историко-культурного контекста IX в.: ни археологические источники, ни социоэтнические реконструкции реалий той эпохи не говорят о существовании необходимой напряжённости культурных, этнических и иных коммуникаций между столь удалёнными регионами…». Тут придется несколько более полемизировать. Проецирование политического противостояния Новгородской и Владимиро-Суздальской Руси на прото-государственный период выглядит некорректным [5]. Наиболее верными помощниками здесь могут выступить данные археологии. Итак, согласно археологическим реалиям в VIII – X веках существовал и успешно действовал Балтийско-Волжский торговый путь, который как раз и связывал Северо – Запад и Северо – Восток [6]. Маркируется это кладами арабского серебра на всем протяжении пути  от Волхова до Волги [7]. Авторы отмечают, что находки денежных кладов в Волго-Окском Междуречье маркируют скорее не пути проникновения арабского серебра на Северо-Запад, а внутренние связи на территории складывающегося Древнерусского государства. Это вкупе с наблюдение Н.А. Макарова о том, что, скорее всего уже в IX – X веке на данной территории большую роль играли сухопутные пути, подтверждает активную вовлеченность северо-восточных земель в торговые и политические процессы. На Сарском городище обнаружены вещи скандинавского облика IX века. Напомним, что на территории Восточной Европы это второй подобный пункт после Старой Ладоги [8]. А.Е. Леонтьев отмечает, что не ранее IX века Сарское городище становится пунктом транзитной торговли между Скандинавией и Востоком. При этом вплоть до X века Сарское городище играет ведущую роль, и только потом возникает славянский Ростов (как плацдарм освоения мерянской территории) и к XI веку полностью перенимает на себя функцию основного торгового поселения на оз. Неро [9]. Также это скандинавские захоронения в Тимерево [10], Угличе [11] и находки скандинавских этноопределяющих вещей в Белоозерье [12]. Если говорить не о скандинавских вещах, которые, тем не менее, маркируют торговые и политические связи «верхних» и «нижних» северорусских земель, стоит отметить керамические комплексы. На селище Гнездилово фиксируются находки керамики «ладожского» облика, В.А. Лапшин выделил баночные, или слабопрофилированные сосуды, имеющие прямые аналогии на Северо-Западе, что указывает на этнический состав населения данного поселения [13]. Особенно показателен в данном случае вывод академика Н.А. Макарова: «Находки раннекруговой керамики западнославянских типов зафиксированы лишь на селище Гнездилово, поэтому пока нет достаточных оснований рассматривать земли балтийских славян как исходную территорию широкой славянской колонизации Ополья. Разнообразие и разновременность вещей скандинавских и балтийских типов на памятниках Суздальского Ополья склоняют к выводу, что появление их связано не с однократным культурным импульсом или единой волной расселения, а с существованием в течение длительного периода сложной системы связей, маршруты и формы которых могли меняться» [14].

Стоит также отметить, что находки керамики «ладожского» типа, указывающие на направление колонизации Северо-Восточной Руси, не являются единичными. Так в ходе исследований ИА РАН в 2013 году на селище Кибол 5 близ Суздаля были обнаружены подобные керамические сосуды [15]. Мы вынуждены здесь ссылаться на интервью академика Н.А. Макарова, т.к. детальная обработка и ввод в научный оборот этих данных может затянуться на несколько лет. Стоит отметить, что на чуть более раннем селище Кибол 1 находок подобной керамики не обнаружено. Отмечены только финские керамические комплексы для периода VIII – X вв. [16].

Более того, исследования последних лет показывают, что летописец отражал видимую ему (в XII веке) картину значимости и расселения племен [17], которая, порой, сильно разнится с данными археологии. Так оказалось, что Белоозеро является не ядром племенной группы веси, а скорее его окраиной [18]. А финно-угорское население Белоозерья, которое фиксируется по археологическим данным, имеет явный поволжский облик. Т.е. является мерянскими племенами [19]. Таким образом, белоозерский регион оказывается ареной столкновения не только политических интересов Новгорода и Суздаля в развитое средневековье [20], но и зоной этнических и торговых контактов мери, веси, новгородских словен и скандинавов. О присутствии новгородских (ильменских) словен говорят характерные древности «западного ареала» в могильниках поселения Крутик и Минино, а также распространение типичных погребальных памятников – сопок в районе Белого озера и выше. Можно указать на малое количество подобных памятников, однако, очевидно, что уже в X веке в данном регионе существовал биритуальный погребальный обряд. Инвентарь ряда  грунтовых могильников (Кисмнемского, у д. Попово, у д. Погостище), датирующихся X – XI веками содержит материалы как западнофинского, так и восточнофинского происхождения. К первым относятся парные подковообразные фибулы, лежащие на груди погребенной женщины (могильник Погостище), имеющие аналогии в Юго-Восточном Приладожье, ко вторым – бубенчики, перстни и височные кольца [21].

Мнение автора так же идет в разрез с реконструкцией летописного известия А.А. Шахматовым, который указывает на то, что в НПЛ упоминаются только три племени «Словене и Кривичи и Меря…» а Чудь появляется позже [22]. Однако и на это справедливо указывает Х. Ловьмянский, «упоминание неопределенной чуди новгородским источником не представляется правдоподобным» [23], выглядит маловероятным для НПЛ, т.к. новгородец ясно осознавал различие между водью, весью и чудью. Такая конструкция могла родиться только в Киеве, далеком от понимания этнических особенностей северо-западных финских племен.

Не находит подтверждение версия В.С. Кулешова и в исследованиях А.Н. Кирпичникова и Е.А. Рябинина: «…в лесной зоне Восточной Европы зафиксирована летописью крупная «предгосударственная» федерация северных славянских (кривичи, словене) и финно-угорских (чудь, весь, меря) племен» [24]. В.Я. Петрухин также согласен с данной точкой зрения [25], однако, его мнение идет в разрез с другими исследователями, относительно роли поселения Крутик, которое он, апеллируя к скандинавским находкам, считает предшественником Белоозера. В тоже время, С.Д. Захаров, отмечает, что «Несмотря на наличие значительной торгово-ремесленной составляющей в жизни Крутика, ярко выраженная специфика хозяйственного уклада и другие особенности этого поселения не позволяют ставить его в один ряд с наиболее известными протогородскими центрами» [26]. И Крутик никак не может быть древнейшим Белоозером.

Исследования В.А. Лапшина, базирующиеся на уточнении местоположения большего количества находок из фондов курганных древностей раскопок А.С. Уварова [27] и исследований сельских поселений [28], также подталкивают нас к мысли о том, что мерянское (и раннее древнерусское) население Волго-Окского междуречья было активным участником транзитной торговли, на равных имеющим возможность участвовать в политической истории ранней Руси [29].

Такой крупный исследователь ранней истории Руси, как Г.С. Лебедев так же отмечает, что «древняя «аландо-камская труба» фенно-скандинавских связей подключала к Волжскому пути весь обширный финно-угорский массив таежно-тундрового населения, от Нижней Оби до Финмаркена, и вводила в соприкосновение с ним скандинавов Норвегии и Швеции, узнавших таким образом о «Бьярмии» финских бродячих торговцев-перми. Славяне в VI – VII вв. вошли уже в соприкосновение с чудью, прибалтийско – финским массивом, и, наверное, с мерей Волго-Окского междуречья, по крайней мере, на Серегерьском пути, пересекающем ареал «древнейшей финно-угорской топонимики (Седов, 1970: 10-11, рис. 1.)» [30]. Теоретические выкладки Г.С. Лебедева были подтверждены позднее М.М. Казанским, на конкретном археологическом материале, показывающим торговые связи Прикамья и Поволжья с Прибалтикой и Скандинавией уже в эпоху Великого переселения народов [31]. Это находки в Финляндии пряжки, имеющей аналогии в древностях Прикамья, Поповском могильнике на р. Унже, Хотимльском могильнике на р. Клязьме и Безводинском могильнике в районе г. Нижнего Новгорода [32]. Собственно М.М. Казанский соглашается с Г.С. Лебедевым: «Видимо, прав Г. С. Лебедев в том, что инициатива в налаживании контактов «Запад-Восток» принадлежала не скандинавам, а восточным финнам (Лебедев 2005: 463)» [33]. В таком контексте понятным и естественным выглядит предположение Г.С. Лебедева, о том, что русь Рюрика стремится захватить в свои руки контроль над Волжским путем. Исследователь определяет данный этап 865-890 годами и именно с ним связывает появление Тимеревского клада дирхемов и первые скандинавские курганы Ярославского Поволжья. Таким образом, археологические свидетельства могут трактоваться в пользу летописного замечания о призвании варягов словенами, кривичами, мерей и весью. С этого момента в верховьях Волхова пути движения восточного серебра с Волги в Приильменье будет контролировать новая княжеская резиденция – Рюриково городище [34].

Согласно новейшим исследованиям, для поселений Суздальского Ополья в IX – X веках (т.е. в период активного заселения данной территории славянскими переселенцами с Северо-Запада) характерны следующие признаки: широкое использование в костюме металлических украшений и стеклянных бус; многочисленные импорты, попадание которых возможно только в рамках активной торговой деятельности; наличие изделий кузнечного ремесла и предметов «северного типа» (балто-скандинавских); длительное время существования лепной керамики (в т.ч. её соседство с круговой и раннекруговой керамикой) [35]. На селище Весь 5 было обнаружено 11 фрагментов дирхемов чеканка которых определена IX веком, на ряду с вещами – хроноиндикаторами этого периода [36]. Также импортные вещи, датированные IX веком происходят из культурных слоев городища Вежегша. С него же происходит уникальный клад куфических монет, зарытый около 840-х годов, и клад оловянисто – свинцовых слитков – заготовок, что свидетельствует о торговых связях как с Востоком, так и с Севером [37]. Все это указывает на тот факт, что меря были активно включены в обще-североевропейские процессы, причем не только на уровне пунктов транзитной торговли, но и как зримые, физические участники этих процессов.

Естественнонаучные данные также подтверждают эти факты. «Радиоуглеродные даты дают надежное обоснование хронологического положения ряда опорных памятников и археологических комплексов, уточняют датировку некоторых поселений, установленную по вещевым и керамическим материалам, и позволяют сделать некоторые общие наблюдения о динамике заселения Суздальского Ополья в раннем железном веке – средневековье.

Всего по 11 археологическим памятникам Суздальского Ополья получено 100 радиоуглеродных дат. На рассматриваемой территории выявлен ранее неизвестный хронологический горизонт древностей первой половины – середины I тыс. н.э. Установлено присутствие на отдельных памятниках Суздальского Ополья горизонта древностей IX – первой половины X в. Можно полагать, что формирование новой сети расселения и новой материальной культуры, отражающее интеграцию Суздальского Ополья в систему международной торговли и балтийских культурных связей, началось не позднее второй половины IX в. Значительная серия радиоуглеродных дат с хронологическим диапазоном X–XII вв. подтверждает сделанные ранее наблюдения об этом периоде как о времени наиболее интенсивной колонизации и плотной освоенности Ополья» [38]. Эти данные дают нам надежную дату о начале освоение территории Северо-Восточной Руси и включения её в трансевропейскую торговлю – конец IX–начало X века. Это подтверждено всеми типами источников: историческими, археологическими, нумизматическими и естественнонаучными.

Если принять гипотетическое утверждение В.В. Седова о том, что под этнонимом «меря» в ПВЛ известно не просто поволжское, финно-угорское племя, но некая субстратная племенная общность, включающая славян тушемлинской культуры, далеко продвинувшихся на восток, и местные финские племена [39], то тем более спорным выглядит тезис автора о неспособности мери участвовать в процессе политогенеза Северной Руси, учитывая то, какое расстояние пришлось проделать данным племенам из Центральной Европы до Волго-Окского междуречья.

Данную теорию в последнее время активно отстаивает петербургский исследователь М.И. Жих. Наряду с другой неоднозначной позицией В.В. Седова относительно этнической принадлежности именьковской культуры в Поволжье [40]. И если относительно именьковской культуры  уже указано на ряд грубых допущений и недочетов [41], то относительно мери исследователь (вслед за В.В.Седовым [42]) повторяет версию о том, что появившиеся во второй половине I тыс. н.э. браслетообразные височные кольца характерны для славянских культур. Видимо, пришедшие славянские племена  начали ассимиляцию поволжских финнов уже в VII веке, а этноним «меря» является экзоэтнонимом [43]. При всей важности данного наблюдения В.В. Седова и действительном отсутствии височных колец у прочих поволжских племен, стоит, вслед за А.Е. Леонтьевым, отметить, что главный наш источник по первым векам русской истории – «Повесть временных лет» монаха Нестора во всех случаях упоминания мери уверенно и безапелляционно относит их к «иным языцам» [44].

Итак, можно указать те пункты на мерянской территории на которых отмечены импорты второй половины IX века: североевропейские импорты (Сарское городище, Ростов, Весь 5, Васильково, Большая Брембола, Шекшово), восточные (Выжегша, Ростов, Весь 5) а также связи с западными славянами (керамика менкендорфского и фельбергского типов – Гнездилово 2, Кибол).

Сказанное говорит о вовлеченности поволжской мери в общие процессы, как торговые, так и политические, которые переживала Северная Русь накануне «призвания варягов» в IX веке, с чем согласно большинство приведенных нами в исследовании авторов. Участие мери в событиях, нашедших свое отражение в позднейшем «Сказании о призвании варягов» – признанный факт, имеющий большую доказательную базу.


Библиографический список
  1. Галкин Т.О. «Мерянский след» или в поисках новой русской идентичности // Перспективы науки и образования. №4, 2013. С. 264 – 271
  2. Жих М.И. «Бегство из русских» как социокультурный феномен. Псевдо-балты, псевдо-меряне и все-все-все // Национальное самосознание. Вып. 11., 2013. (http://suzhdenia.ruspole.info/node/4784)
  3. Мачинский Д. А. Этносоциальные и этнокультурные процессы в Северной Руси (период зарождения древнерусской народности) // Русский Север: Проблемы этнокультурной истории, этнографии, фольклористики. Л., 1986.
  4. Шаскольский И.П. Этническая структура Новгородского государства // Восточная Европа в древности и средневековье. М., 1978. С. 33.
  5. Кулешов В.С. О мере Руси Рюрика // Материалы 12-й международной конференции молодых ученых. СПб., 2012. С. 538.
  6. Дубов И.В. Великий волжский путь. Л., 1989. – 256 с.
  7. Леонтьев А.Е. Волжско-Балтийский торговый путь в IX в. // КСИА, Вып.183, М., 1986. С.3 – 9; Леонтьев А.Е., Носов Е.Н. Восточноевропейские пути сообщения и торговые связи в конце VIII – X в. // Русь в IX – X веках. Археологическая панорама. М., 2012. С. 383 – 401.
  8. Леонтьев А.Е. Скандинавские вещи в коллекции Сарского городища // Скандинавский сборник, XXVI, 1981, С. 141 – 149.
  9. Леонтьев А.Е. Сарское и Ростов: два центра Северо-Восточной Руси в IX – XI вв. // Les Centres Proto-Urbains Ruses Entre Scandinavie, Byzance et Orient. Paris, 2000. – 442 p.
  10. Седых В.Н. Тимерево. Древнерусская деревня? Скандинавская фактория? Протогород? // Поселения: среда, культура, социум. Материалы тематической научной конференции. Спб., 1998. С. 22 – 26; Дубов И. В. Скандинавские находки в Ярославском Поволжье // Скандинавский сборник. Вып. 22. 1977, Таллинн. С. 175 – 181; Дубов И.В. Русско-скандинавские связи по материалам Тимеревского археологического комплекса // Вестник ЛГУ, Сер.2, №2, Л., 1989. С. 3 – 10; Дубов И.В. Скандинавы в Ярославском Поволжье // Старая Ладога и проблемы археологии Северной Руси. СПб., 2002. С. 114 – 119.
  11. Томсинский С.В. Углече поле в IX – XIII вв. СПб., 2004. – 320 c.
  12. Макаров Н.А., Захаров С.Д., Бужилова А.П. Средневековое расселение на Белом озере. М., 2001. – 496 с.; Захаров С.Д. Белоозеро // Русь в IX – X веках. Археологическая панорама. М., 2012. С. 213-239.
  13. Лапшин В.А. Лепная керамика Гнездиловского поселения // Материалы по средневековой археологии Северо-Восточной Руси. М., 1991. С.119-128; Макаров Н.А. Суздальское Ополье // Русь в IX – X веках. Археологическая панорама. М., 2012. С. 195-211.
  14. Макаров Н.А. Суздальское Ополье // Русь в IX – X веках. Археологическая панорама. М., 2012. С. 211.
  15. Что скрывает суздальская земля. Репортаж «Зебра ТВ» от 14.08.2013. Электронный ресурс. Режим доступа: http://zebratv.ru/novosti/jizn/chto-skryvaet-suzdalskaya-zemlya-/?sphrase_id=242431
  16. Лапшин В.А. Керамический комплекс селища Кибол (по материалам раскопок 1989 -1991 гг.) // Археология Владимиро-Суздальской Земли. Выпуск 4. М., 2012. С. 98-104.
  17. Лопатин Н.В. О феномене древнейшего летописного упоминания Белоозера и Изборска // Северная Русь и проблемы формирования Древнерусского государства: сборник материалов международной научной конференции (Вологда – Кириллов – Белозерск, 6–8 июня 2012 г.). Вологда, 2012. С. 21 – 31.
  18. Макаров Н.А. Культурная идентичность и этническая ситуация на окраинах // Археология севернорусской деревни X – XIII веков. Т.3. Палеоэкологические условия, общество и культура. М., 2009. С. 91 – 102.
  19. Захаров С.Д., Меснянкина С.В. Могильник поселения Крутик: первые результаты исследования // Археология Владимиро-Суздальской Земли. Выпуск 4. М., 2012. С. 14 – 30.
  20. Макаров Н.А. Новгородская и ростово-суздальская колонизация в бассейне озер Белое и Лача по археологическим данным // Советская археология №4, 1989. С.86 – 102; Макаров Н.А. К истории формирования ростово-суздальских владений на Севере //  Археология севернорусской деревни X – XIII веков. Т.3. Палеоэкологические условия, общество и культура. М., 2009. С. 103 – 106.
  21. Макаров Н.А. Раскопки средневекового могильника Погостище в Вологодской области // Советская археология №3, 1983. С. 215 – 219; Макаров Н.А. Ростово-Суздальская колонизация на Севере: новые археологические данные // КСИА Вып. 221. 2007. С. 6 – 24.
  22. Шахматов А.А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб., 1908.
  23. Ловмянский Х. Русь и норманны. Перевод с польского. М., 1985.
  24. Кирпичников А.Н., Рябинин Е.А. Финно-угорские племена в составе Новгородской земли (некоторые итоги новых исследований) // Советская археология №3, 1982. С. 47 – 62.
  25. Петрухин В.Я. Финские племена и призвание варягов // Древнейшие государства Восточной Европы. Предпосылки и пути образования Древнерусского государства. М., 2012. С. 443.
  26. Захаров С.Д. Белоозеро // Русь в IX – X веках. Археологическая панорама. М., 2012. С. 231.
  27. Лапшин В.А. Население центрального района Ростово-Суздальской земли в X – XIII вв. (по археологическим данным) / Автореф. дисс. … канд. ист. наук. Л., 1985.
  28. Лапшин В.А. Археологический комплекс у с. Гнездилово под Суздалем // КСИА Вып. 195. 1989. С. 66 – 71; Лапшин В.А. Колонизация Северо-Восточной Руси в IX –XI веках в свете новых археологических материалов // Старая Ладога и проблемы археологии Северной Руси. СПб., 2002. С. 101 – 113.
  29. Лапшин В.А. Колонизация Северо-Восточной Руси в IX –XI веках в свете новых археологических материалов // Старая Ладога и проблемы археологии Северной Руси. СПб., 2002. С. 101 – 113.
  30. Лебедев Г.С. Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси. – СПб.: Евразия, 2005. – 640 с.
  31. Казанский М.М. Скандинавская меховая торговля и «Восточный путь» в эпоху переселения народов // Stratum Plus. Кишинев – СПб. – Одесса – Бухарест, №4, 2010. С. 17 – 127.
  32. Казанский М.М. Скандинавская меховая торговля и «Восточный путь» в эпоху переселения народов // Stratum Plus. Кишинев – СПб. – Одесса – Бухарест, №4, 2010. С. 57 – 58.
  33. Казанский М.М. Скандинавская меховая торговля и «Восточный путь» в эпоху переселения народов // Stratum Plus. Кишинев – СПб. – Одесса – Бухарест, №4, 2010. С. 58.
  34. Носов Е.Н., Горюнова В.М., Плохов А.В. Городище под Новгородом и поселения северного Приильменья. (Новые материалы и исследования) СПб., 2005. – 403 с.
  35. Макаров Н.А. Средневековые селища вблизи сел Тарбаево и Туртино в Суздальском Ополье // Археология Владимиро-Суздальской Земли М., 2012. С.67 – 87.
  36. Макаров Н.А. Археологическое изучение севернорусской деревни: пути, подходы, результаты // Сельская Русь в IX – XVI вв. / Отв. Ред. Н.А. Макаров, С.З. Чернов ; сост. И.Н. Кузина. М., 2008. С. 5 – 15.
  37. Леонтьев А.Е. Городище Выжегша и происхождение выжегшевского клада // Проблемы изучения древнерусской культуры (расселение и этнокультурные процессы на Северо-Востоке Руси). М., 1988. С. 94 – 102.
  38. Макаров Н.А., Федорина А.Н., Зайцева Г.И., Гроотс П.М. Радиоуглеродные даты памятников раннего железного века – средневековья в Суздальском Ополье // Российская археология, №4, 2011. С.35 – 51.
  39. Седов В.В. У истоков восточнославянской государственности. М., 1999. С.97-100.
  40. Жих М.И. Ранние славяне в Среднем Поволжье (по материалам письменных источников). – СПб.; Казань. 2011. – 90 с.
  41. Лифанов Н.А. От гипотезы к фантазии (Жих М.И. Ранние славяне в Среднем Поволжье. Спб. — Казань: Вестфалика, 2011. 90 с.) // Российский археологический ежегодник. №2, 2012. С. 749 – 757.
  42. Седов В.В. Об этнической истории населения средней полосы Восточной Европы во второй половине I тысячелетия н.э. // Российская археология №3, 1994; Седов В.В. Рец.: А.Е. Леонтьев Археология мери. К предыстории Северо-Восточной Руси. М., 1996. 340 с. // Российская археология №1, 1998. С. 220-224.
  43. Жих М.И. Валентин Васильевич Седов. Страницы жизни и творчества славянского подвижника. Часть 1 // Русин. Кишинев. №4 (30), 2012. С. 131 – 165.
  44. Леонтьев А.Е. На берегах озёр Неро и Плещеево // Русь в IX – X веках. Археологическая панорама. М., 2012. С. 163.


Все статьи автора «Тимур Галкин»


© Если вы обнаружили нарушение авторских или смежных прав, пожалуйста, незамедлительно сообщите нам об этом по электронной почте или через форму обратной связи.

Связь с автором (комментарии/рецензии к статье)

Оставить комментарий

Вы должны авторизоваться, чтобы оставить комментарий.

Если Вы еще не зарегистрированы на сайте, то Вам необходимо зарегистрироваться: