Вопрос о присутствии в X–XI вв. мордовского населения на территории Верхнего Посурья в настоящее время носит дискуссионный характер. Одни исследователи считают, что в VII – VIII вв. мордва под натиском кочевников покидает бассейн Верхней Суры и переселяется на рр. Цну и Мокшу [1, с.11; 2; 3, с.239–242]. Другие полагают, что в данном регионе сохранились значительные группы мордовского населения [4; 5; 6, с.71]. Для решения данной проблемы ключевое значение, на наш взгляд, имеют материалы Кривозерского могильника.

Могильник расположен на ЮЗ окраине г. Пенза, на границе с селом Кривозерье. Первые находки на памятнике были сделаны учителем-краеведом И.Г. Арямовым на месте происходивших бульдозерных работ. В 1965 году в Пензенский краеведческий музей ими были доставлены женские украшения из двух разрушенных погребений, которые в настоящее время хранятся в фондах археологии Пензенского краеведческого музея. В 1966 году М.Р. Полесских на месте обнаружения находок была заложена траншея во дворе Кривозерской средней школы № 32, в которой было зафиксировано еще одно погребение. По описанию М.Р. Полесских, верхний слой на памятнике был представлен строительным мусором смешанным с землей, глубже которого залегал очень твердый суглинок черного цвета. Точные границы могильной ямы выявлены не были, поскольку цветность, и состав заполнения погребения ничем не отличался от окружающего грунта, и очертания могилы были нанесены М.Р. Полесских на план условно. Глубина погребения – 96 см, примерные размеры ямы 180 х 58 см. Дно ямы – коричневатая грунтовая глина, поверхность ровная. Умершая была положена на спине, вытянуто, головой на север с некоторым отклонением к западу. Плечевые кости располагались вдоль костяка, предплечья согнуты под прямым углом, параллельно одна к другой, при этом кисть правой руки почти достигает локтя левой руки. Все основные кости сохранились. Нет мелких костей, эпифизов, части пальцев, ребер, позвонков и некоторых других. Анатомический порядок не нарушен. Череп раздавлен. Не сохранились верхняя челюсть, найдено 2 коренных зуба. К ритуальным особенностям следует отнести наличие угля, крупные куски которого были зафиксированы у левого плеча, а мелкие – в ногах и под правым предплечьем. В ногах также было прослежено зольное пятно.

Вещи при погребении: 1 – серебряные височные подвески с грузиком вытянутой формы, найденные в районе висков (2 экз.); 2 – бронзовые кольцевые застежки-сюльгамы с длинными «усами» – на месте живота (2 экз.); 3 – спиральки парные из бронзовой проволочки на кожаных ремешках – украшения обуви, от которой сохранились остатки кожи (рис.1, 1 – 5).

Первоначально погребение М.Р. Полесских было отнесено к лядинскому типу мордовских памятников мордвы-мокши, хотя специально была отмечена северная ориентировка в большая степени характерная для мордвы-эрзи [7, с. 5]. Впоследствии в путеводителе по археологическим памятникам Пензенснкой области материалы могильника были датированы X – XI вв. [8, с. 121].

Однако, впоследствии, в своей научно-популярной книге «Древнее население Верхнего Посурья и Примокшанья» М.Р. Полесских дал описание этому могильнику в разделе, посвященному домонгольскому и монгольскому периоду истории Пензенского края, связав его, таким образом, с событиями XII–XV вв. При этом северную ориентировку третьего погребения он объяснил эрзянским влиянием на местную мордву-мокшу [4, с. 58–60].

Подобная передатировка долгое время никем из археологов не воспринималась всерьез. Так, например, в статье посвященной расселению мордвы В.Н. Шитовым по-прежнему датировал могильник X–XI вв. [9, с. 58]. Однако в недавней публикации вопрос о датировке Кривозерского могильника был поднят вновь. Основываясь на новой интерпретации М.Р. Полесских материалов могильника, В.И. Вихляев отнес этот памятник к XI–XIII вв. Это позволило ему подтвердить ранее высказанную П.Д. Степановым [1, с. 11] точку зрения, о том, что VII–VIII вв. мордва покидает бассейн Верхней Суры и переселяется на рр. Цну и Мокшу [2].

Следует отметить, что материалы могильника до сих пор не публиковались, поэтому их трактовка другими исследователями целиком и полностью основана на высказываниях М.Р. Полесских, которые, как мы видим, не были постоянными. Для разрешения указанной проблемы нами и была предпринята данная публикация, с учетом того, что материалы Кривозерского могильника имеют ключевое значения в вопросе заселении мордвой территории Верхнего Посурья в X–XI вв.

В настоящее время материалы могильника хранятся в музее, разделенные на три погребения. Однако М.Р. Полесских погребение было вскрыто только одно, остальные же вещи были распределены по погребениям со слов посторонних, далеких от археологии людей. К тому же данные артефакты были получены после разрушения могильника бульдозером, что могло привести к определенным ошибкам в соотнесении предметов с конкретным погребением, что нужно иметь в виду.

К первому погребению были отнесены вещи, представленные двумя обломками пластинчатой серповидной гривны, склепанными между собой изнутри. Сечение гривны плоское, но ближе к внутренней части периметра имеется выдавленное изнутри ребро жесткости. Гривна снабжена трубчатыми конусовидными подвесками с рифлеными желобками в средней части (рис. 1, 10). Находки подобных гривен весьма характерны для среднецнинских могильников мордвы. Их близкие аналоги присутствуют в 127 погребении Крюко-Кужновского могильника [10, с. 190, табл. VI, 5], в 48 погребении Екатерино-Михайловского могильника [11, табл. 31, 11], в 58 и 99 погребениях Пановского могильника [11, табл. 10, 8; 16, 2] и ряде других.

По хронологии В.И. Вихляева, А.А. Беговаткина, О.В. Зеленцовой, В.Н. Шитова разработанной для могильников западной части Среднего Поволжья, подобные гривны, как и погребение 127 Крюко-Кужновского и погребение 99 Пановского могильников, относятся к 11 хронологической стадии, которая датируется ими X – первой половиной XI вв. [12, с. 146–147]. При этом погребение 58 Пановского могильника, где присутствует гривна с трапециевидными, а не трубчатыми привесками (данное различие в их типологии не учитывается – прим. авторов) отнесено ими к 1о стадии, которая датируется второй половиной VIII–IX вв. [12, с. 144]. Руководствуясь стратиграфическими наблюдениями, Р.Ф. Воронина относит к IX в. раннюю группу погребений Лядинского могильника, в ряде которых присутствуют гривны подобные кривозерской. Причем в более поздних погребениях могильника из её раскопок таких украшений не зафиксировано [13, с. 13 – 14, 73].

К ожерелью, видимо, относится дисковидный медальон с четырьмя полушарными выпуклинами, образующими квадрат, и одной выпуклиной в центре. По периметру медальона изнутри выбито два ряда мелких шишечек (рис. 1, 8). Ожерелье с четырьмя подобными медальонами (только без полушарных выпуклин) найдено в 71 погребении Крюко-Кужновского могильника, где они были надеты на кожаный шнурок с трубчатыми пронизками [10, с. 197, табл. XIII, 1]. Данное погребение датируется В.И. Вихляевым и его соавторами X – первой половиной XI вв. [12, с. 146].

В единственном экземпляре представлено соединительное звено с петельками, использовавшееся для подвешивания шумящих украшений. Почти по всей его длине фиксируется имитация спиральной обмотки, аналогичная той которую можно видеть на стержнях височных подвесок из погребений 2 и 3 (рис.1, 7).

Здесь же присутствует браслет овального сечения с расклепанными концами (рис. 1, 6). Вероятно, к браслетам относится и овального сечения дрот с очень сильно раскованными концами, что для браслетов лядинского типа не характерно. К тому же он находится в разогнутом состоянии и в большей степени напоминает ручку от бронзового котелка (рис. 1, 9). Впрочем, авторам не известны аналоги ручкам подобной формы, и мы склоняемся к точке зрения, что это все же браслет, который для чего-то был дополнительно деформирован (разогнут и раскован).

К погребению 2 относятся три височных подвески с грузиком, длина стержня у которых достигает 9 см, что является поздним признаком. Спираль у всех подвесок обломана (рис. 2, 1 – 3). Височные подвески являются парными украшениями, и их нечетное количество в комплексе, подтверждает наши опасения, что они могут быть собраны из разных погребений. Бытование подвесок подобного типа по хронологии В.И. Вихляева и его соавторов относится к X – первой половине XI вв. [12, с. 146 – 147].

В комплексе присутствует более 10 сюльгам и их обломков, что для одного погребения также многовато. Сюльгамы имеют плоское кольцо и длинные завернутые в трубочку «усы», длина которых составляет больше полутора диаметров кольца (рис. 2, 9 – 18, 20). Подобные сюльгамы относятся к характерным вещам 11 хронологической стадии и соответственно датируются X – первой половиной XI в. [12, с. 146 – 147].

Кроме сюльгам в комплексе присутствует множество фрагментов бронзовых проволочных спиралей, нанизанных на кожаный шнурок, которые в погребении 3 использовались для украшения обуви (рис. 2, 4 – 8), а населением Армиевского курганно-грунтового могильника, подобные спирали использовались при оформлении головных украшений [14, с. 220, рис. 2, 1 – 2].

К последней категории украшений относятся бубенцы шаровидной формы с петельками для подвешивания и прорезью в нижней части, нанизанные на ремешок. Внутри бубенцов имеются шарики (рис. 2, 19, 21, 23). Два изделия, видимо, представляют собой имитацию бубенцов. Они имеют форму миниатюрной полусферы с петлей для крепления (рис. 2, 22, 23). Подобные бубенцы достаточно широко представлены в погребениях Армиевского курганно-грунтового могильника IX – XI вв. [14, с. 221, рис. 3, 4 – 12], известны они и в среднецнинских мордовских могильниках [11, с.95, табл. 10, 3].

Таким образом, комплексы 2 и 3 погребений следует датировать периодом X – первой половиной XI в., а погребение 1 может относиться и к IX в. Подобная датировка ставит под сомнение вывод о всеобщем переселении мордвы с территории Верхнего Посурья на Цну и Мокшу. Причем материалы Кривозерского могильника носят не единичный характер. В частности находка шумящей подвески лядинского типа была зафиксирована В.И. Первушкиным в разрушающейся части Алферьевского могильника [15]. Но самое важное, что мордовские захоронения фиксируются среди грунтовых погребений Армиевского курганно-грунтового могильника IX – XI вв., расположенного в низовьях р. Узы. Для данных захоронений характерно присутствие височных подвесок с грузиком, сюльгам с «усами», длина которых не превышает полутора диаметров кольца, и которые датируются второй половиной VIII – IX вв. [16, с. 308 – 310]. Г.Н. Белорыбкин считает, что данные украшение могли попасть к армиевскому (буртасскому) населению с территории Верхнего Примокшанья и объясняет их появление здесь, тем, что они просто входят в это время в моду [14, с. 216–217], приобретая, таким образом, интернациональный характер. Однако с данным положением трудно согласиться, поскольку височные подвески с биконическим грузиком присущи только мордве и в погребениях других народов не встречаются. Сюльгамы же выполняли роль пуговиц, поэтому они явно не могли войти в моду у населения, которое использовало настоящие пуговицы. К тому же, на общем фоне памятников лесостепной зоны, погребальные комплексы Армиевского могильника выглядят ярким исключением, ни на каком другом памятнике, этническая принадлежность которого не является мордовской, мы не видим массового присутствия данного вида застежек. Поэтому синкретичность погребальных комплексов Армиевского могильника следует объяснять не влиянием моды, как это делает Белорыбкин [14, с. 217], а тем, что часть верхнесурской мордвы оказалась ассимилирована, оседавшими здесь на землю, кочевниками [17].

О сохранение в Верхнем Посурье в IX – XI вв. мордовского населения свидетельствуют и многочисленные находки типично мордовских украшений на ряде местных селищ: Васильевское, Чемодановское, Круталатка, Балабанов родник, Золотаревское, Степановское [18, с.108 – 123]. Однако мордовские могильники этого времени (кроме Кривозеского) здесь не известны, что, по-видимому, свидетельствует о процессах ассимиляции, приведших к изменению погребального обряда. Вероятно, кочевническим (болгарским?) влиянием, а вовсе не эрзянским, объясняется северная ориентировка третьего погребения Кривозерского могильника, которая к тому же сопровождается использованием огненного ритуала, что характерно для погребального обряда подкурганных захоронений Армиевского курганно-грунтового могильника [17; 19, с.149-150, 154].

1. Степанов П.Д. Ош-Пандо. Саранск, 1967.
2. Вихляев В.И. Расселение мордвы в III – начале XIII вв. // Археология Поволжья,2013. №2.
3. Ставицкий В. В. Рецензия на монографию Винничека В. А., Киреевой К. М. Торговля в Верхнем Посурье и Примокшанье в XI — XIV вв. // Вестник НИИ гуманитарных наук при Правительстве Республики Мордовия. Саранск, 2013. № 1.
4. Полесских М.Р. Древнее население Верхнего Посурья и Примокшанья. Пенза: Приволжское кн. изд-во, 1977.
5. Зеленеев, Зеленцова  Этапы  развития и территории средневековой мордвы по данным археологии //Центр и периферия. 2013, №1.
6. Зеленеев Ю. А. Мордва и другие народы лесостепного Поволжья перед монгольским нашествием // Вестник НИИГН при Правительстве Республики Мордовия. Саранск, 2013, №2 (26). С. 69 – 81.
7. Полесских М.Р. 1966. Отчет об археологических исследованиях в Пензенской области.
8. Полесских М.Р. Археологические памятники Пензенской области. Пенза. 1970.
9. Шитов В.Н. Расселение древней мордвы (по материалам погребальных памятников) // Финно-угорский мир: история и современность. Материалы II Всерос. науч. конф. финно-угроведов. Саранск, 2000.
10. Материалы по истории мордвы VIII — XI вв. Моршанск, 1952.
11. Материальная культура среднецнинской мордвы. Саранск, 1968.
12. Вихляев В.И., Беговаткин А.А., Зеленцова О.В., Шитов В.Н. Хронология могильников населения I XIV вв. западной части Среднего Поволжья. Саранск, 2008.
13. Воронина Р.Ф. Лядинские древности. Из истории мордвы-мокши: конец IX – начало  XI века. М.: Наука, 2007.
14. Белорыбкин Г.Н. Мода на украшения на территории Верхнего Посурья в  IX – XI вв. // Культуры Евразийский степей второй половины I тысячелетия н.э. (из истории костюма). Самара, 2001.
15. Петербургский И.М., Первушкин В.И. Расселение мордвы-мокши в XI – начале XIV вв. // Взаимосвязи города и деревни в их историческом развитии. Пенза,  1992.
16. Сафронов П.И. Погребальный инвентарь грунтовых захоронений Армиевского курганно-грунтового могильника (по материалам раскопок 1981 г.) // Археология Восточноевропейской лесостепи. Пенза, 2013. Вып.3.
17. Сафронов П. И., Ставицкий В. В. Курганы №2 и №3 Армиевского курганно-грунтового могильника (по материалам раскопок М.Р. Полесских1969 г.) // Вестник НИИГН при Правительстве Республики Мордовия. Саранск. 2014.№3.
18. Сафронов П.И. К вопросу об этногенетических компонентах  материальной культуры поселений Верхнего Посурья начала VIII — XI вв. // Поволжские финны и их соседи в древности и средние века. Саранск, 2011.
19. Ставицкий В. В. Археологические изыскания М. Р. Полесских. Пенза: ПГКМ, 2008.

Все статьи автора «stavitskiy»