При изучении причин глобальных конфликтов, таких как Тихоокеанская война, чрезвычайно важным является анализ оценок данных причин со стороны военных. Причём, что бы понять эволюцию представлений о причинах войны, необходимо рассмотреть как оценки данные перед Тихоокеанским конфликтом, так и после него.   Но предвоенные ожидания офицеров США очень слабо отразились как в документах военного времени, так и в их последующих воспоминаниях, а иногда и трансформировались до неузнаваемости. Поэтому совершенно особый, уникальный взгляд на причины японской агрессии представлен в отчётах 1941 – 1945 гг. и мемуарах 1940-х – 1950-х гг. Однако необходимо учитывать, что данные источники несут в себе следы итогов расследований, на них повлияли выступления американских политиков (особенно Рузвельта), материалы прессы. Но сравнение оценок причин войны, зафиксированных в отчётах, с оценками мемуаристов и с предвоенными ожиданиями позволит установить эволюцию представлений американских военных об истоках конфликта.  

Очень важное воздействие на выработку концепции причин японской агрессии оказали первые расследования нападения на Пёрл-Харбор, проведённые в США в 1941 – 1942 гг.: инспекция военно-морского министра Ф. Нокса и комиссия судьи О. Робертса. Именно эти следствия при поддержке прессы и правительства создали первые ориентиры для формирования всех последующих оценок причин конфликта. В обоих случаях ответственным лицам требовалось не только разобраться в событиях 7 декабря 1941 г., но и установить природу японской экспансии, выявить её причины. В последнем вопросе как Нокс, так и Робертс были единодушны: предоставили проблемную тему решать администрации президента Рузвельта, а в своих отчётах не сделали никаких острых или даже чётких, однозначных заявлений о том, почему Япония начала Тихоокеанскую войну [16, p. 1 − 21.].   

Эта тенденция ярко проявилась и в работе первой комиссии по изучению японского нападения – расследовании Робертса, в ходе которого опрашивались, главным образом, военные. Но члены комиссии старательно избегали вопросов, связанных с мнением военных о причинах нападения. Так, уже на первом слушании 22 декабря 1941 г. при допросе полковника Уильяма Донегэна и майора Уильяма Лейтона (оба штабные офицеры на Гавайях) обсуждалась проблема взаимодействия армии и флота, оборона о. Оаху, предупреждения о войне, но не было сказано ни слова о причинах войны и нападения [26, p.  7 – 24]. Та же ситуация наблюдается и при допросе более ответственных лиц – генерал-майора Уолтера Шорта и контр-адмирала Хазбента Киммеля – командующих на Гавайях [25, p. 6]. При работе остальных комиссий и расследований японского нападения данный подход оставался в силе, поэтому протоколы допросов практически не содержат информации об оценках американскими военными причин войны.

Так, в ходе следующего следствия, проведённого в 1944 г. адмиралом Т. Хартом, были опрошены офицеры флота США, принимавшие непосредственное участие в событиях первого дня войны: адмирал К. Болк, вице-адмиралы П. Беллинджер, У. Кэлхон, Р. Тернер, А. Фитч, Дж. Ньютон, Г. Лири, Р. Брайнерд, контр-адмиралы У. Смит, Л. МакКормик, У. ДеЛани, У. Броун, У. Пай, Ч. МакМорис, Т. Уилкинсон, Г. Кингман, У. Андерсон,     Р. Шерманн, Дж. Банкли [18, p. 2]. Никому из данных адмиралов Харт не задаёт вопросы относительно их мнения, почему Япония совершила нападение на Пёрл-Харбор.

Расследование армейской комиссии, также проведённое в 1944 г., не затрагивало вопрос о причинах японского нападения на Пёрл-Харбор. В итоговом секретном отчёте армейской комиссии обозначено лишь, что для всех заинтересованных лиц и структур атака 7 декабря была полной неожиданностью [29, p. 231].

Действовавшая параллельно с армейской военно-морская следственная комиссия уделила внимание возможным причинам нападения. Так, в итоговом отчёте расследования указано, что атака Пёрл-Харбора неотделима от нападений на Филиппины, Гуам, Уэйк, Гонконг и Малайю. Причём данные агрессивные действия Японии были совершены с целью обретения господства на Дальнем Востоке, против Соединённых Штатов, с которыми находились в состоянии мира [24, p. 298]. Фактически офицеры (составители отчёта) пересказали концепцию Рузвельта относительно причин японской агрессии на Тихом океане, которая была изложена в выступлениях от 8 и 9 декабря 1941 г., а также 6 января 1942 г. [11, p. 125 − 126]. Таким образом, дополнительно данная проблема как второстепенная не исследовалась военно-морской комиссией.

Важные изменения в оценке причин японского нападения происходят в 1945 г. После победы над Японией военные США начинают процесс систематизации данных о прошедшей войне. Как правило, развивался он в двух направлениях: археографическом и аналитическом. Последнее базировалась и на американских, и на японских документах, которые в большом количестве были изданы в период 1945 – 1946 гг.

Так возникают основные комплексы документов, с сопровождающим их аналитическим материалом. Это данные Объединённой комиссии Конгресса [25, p. 3], Комиссии по изучению стратегических бомбардировок США [32, p. 5 – 6; 28, p. 3], «Японские монографии» [19]. Два последних издания особенно важны для нашей работы, т.к. в них представлена военными США официальная концепция история Тихоокеанской войны, где немаловажную роль играет вопрос о причинах конфликта.  

Подготовленные офицерами из Отдела военной истории военного министерства и Секции военной истории штаба дальневосточного командования США «Японские монографии» под номерами 144, 146, 147, 150, 152 содержат подробные описания предвоенной политической ситуации на Тихом океане, а в приложениях – важнейшие документы периода 1930-х – начала 1940-х гг. Завершает данный цикл изданий краткая справка «Политическая стратегия до начала войны».

В этом документе содержатся выводы о причинах Тихоокеанской войны: «Она была развитием Китайского инцидента, который, в свою очередь, происходит из Маньчжурского инцидента» [22, p. 70]. Данный тезис строго выдержан в русле концепции Рузвельта [11, p. 125 − 126], но военные США существенно развили её, объяснив причины японо-китайского конфликта 1931 г., а следовательно, и всей войны: «Вследствие ограниченности ресурсами, в японской внешней политике экономическая ситуация всегда играла значительную роль. Одной из основных причин, заставивших Японию решительно действовать в Маньчжурии, была экономическая паника, захватившая мир в 1929 г. Япония утверждает, что Маньчжурский инцидент в сентябре 1931 г. нельзя рассматривать как проявление политики экспансии, а лишь как защиту своих прав и интересов в регионе, которые были получены после русско-японской войны» [22, p. 70]. Здесь представлена модель описания причин войны на Тихом океане, которая станет образцом для всей мировой историографии. Особенно популярным такое изложение факторов, вызвавших конфликт, наблюдается в американских работах [33, p. 5; 1, c. 134 - 138].  

По той же схеме, но более подробно причины войны описаны в итоговом докладе Объединённой комиссии Конгресса: истоки агрессии Японии против США прослеживаются в данном документе с 1895, когда «после победы над Китаем и получения Формозы, Япония поставила задачу закрепиться в Китае» [25, p. 1]. В отличие от «Японских монографий», где указывались только 5 ключевых эпизодов японской внешней политики, приведших к войне, в докладе Объединённой комиссии дано описание и анализ всех внешнеполитических факторов, прямо или косвенно способствовавших началу Тихоокеанского конфликта.

Общим местом обоих документов является невнимание к внутриполитической обстановке в Японской империи. Её изменения не анализируются и в качестве причины агрессии американскими военными не указываются. Военные в Соединённых Штатах в своих оценках причин Тихоокеанской войны исходили из концепции, в основе которой лежали внешнеполитические факторы японской агрессии. Подобная ситуация военных лет нашла своё продолжение и в послевоенное время, когда мнения,  версии и предположения о причинах японского нападения высказывались, в основном, военными в мемуарах. Можно выделить несколько основных групп (по точкам зрения) мемуаристов по данному вопросу.

Первая группа – военные, которые в своих воспоминаниях вообще никак не оценивают причины войны и даже не упоминают о них [17, p. 437 – 480; 34; 14; 15]. Как правило, такой подход обусловлен ролью авторов мемуаров в войне или специфической темой их мемуаров. Но есть и исключения. Так, воспоминания рядового Р. Леки повествуют обо всей Тихоокеанской войне, но никогда автор не распространяется о её причинах, даже когда в первой главе упоминает о настроениях в американском обществе после Пёрл-Харбора [3, c. 7]. Так или иначе, о своих взглядах на причины противостояния США и Японии данные мемуаристы не поведали. Вторая группа – авторы, придерживающиеся традиционной проправительственной концепции причин японской агрессии. Среди мемуаристов это один из наиболее распространённых вариантов восприятия и оценки истоков конфликта. Одним из первых его выразил в своей книге 1949 г. вице-адмирал Ф. Шерман. Третья группа  – военные, которые в своих воспоминаниях критикуют концепцию Рузвельта о причинах войны, но во многом их оценки тесно связаны со взглядами представителей второй группы, поэтому целесообразно их рассмотреть во взаимосвязи.

Кратко, но обстоятельно свою оценку причин японской агрессии изложил в первой главе воспоминаний адмирал Шерман [10, c. 21 – 27], причём основой для его оценок послужили материалы комиссий о Пёрл-Харборе. Как и в итоговом докладе Объединённой следственной комиссии Конгресса [25, p. 4], адмирал описывает последовательные шаги страны восходящего солнца к войне с начала ХХ века: «В 1907 г., когда президентом США был Теодор Рузвельт, создалась угроза войны в связи с законодательством по иммиграции, которое  было унизительным для японцев» [10, c. 21]. Адмирал имеет в виду решение Конгресса от 20 февраля 1907 г. [27, p. 20]. Шерман здесь сохраняет традиционный для США образ восприятия японо-американских отношений, который сформировался уже в первой четверти ХХ в. как в прессе, так и в публицистике [12].

Весьма характерно, что Шерман выбирает именно такую точку отсчёта конфликта. В документах Объединённой комиссии Конгресса начало японской экспансии относят к японо-китайской и русско-японской войнам. Так же поступили и члены военно-морской следственной комиссии. Эта тенденция закрепилась и в американской историографии, особенно ярко просматривается она в обобщающих работах о Тихоокеанской войне [8].

Другие «шаги японской агрессии», традиционно отмечаемые учёными, адмирал Шерман тоже воспроизводит в своих мемуарах. В первую очередь, это Первая мировая война и Вашингтонские соглашения. Характеризуя их итоги, адмирал указал, что Япония добилась своих требований относительно укрепления тихоокеанских баз США и Великобритании. Во-вторых, «Япония готовилась, в конечном счёте, к войне даже с Соединёнными Штатами. Наше молчаливое согласие обеспечило Японии господство в Азии, необходимое ей в преддверии грядущих завоеваний» [10, c. 21].

Такая оценка азиатской политики выделяется из общего ряда, она близка позиции Клэра Ченнолта. Генерал-майор ВВС США К. Ченнолт в своих мемуарах прямо ставит вопрос об ответственности США за японскую агрессию: «Сегодня (1949 г. – С.Б.) стало понятно, что перед войной Соединённые Штаты действовали в Азии из рук вон плохо. Первая японская агрессия в Маньчжурии в 1931 г. показала потенциальному захватчику, что мир не готов сплотиться на основе коллективной безопасности» [9, c. 17]. Итог данной политики – нападение на Пёрл-Харбор – генерал характеризует в том же ключе: «Оборона (имеется в виду национальная оборона. – С.Б.) оказалась совершенно не готова отразить нападение, поставившее нас на грань катастрофы» [9, c. 201].

На связь успехов японской экспансии 1937 – 1941 гг. и американской внешней политики указывают и другие мемуаристы. Наиболее заинтересован в выявлении подобной связи контр-адмирал  Х. Киммель – бывший главнокомандующий Тихоокеанским флотом США. Но в своих мемуарах адмирал тщательно разобрал только последний этап японо-американских предвоенных отношений – 1941 г. Его оценка сильно отличается даже от «обвинительного» мнения Ченнолта. Киммель на протяжении всей книги пытается доказать целенаправленность провокационных действий правительства Соединённых Штатов по отношению к Японии [20, p. 7]. И это, по мнению адмирала, – главная причина агрессии, войны и первых поражений. В книге адмирала Киммеля не отмечены его представления о других возможных причинах начала войны.

Одним из немногих американских военных, кто попытался оценить причины конфликта с разных сторон, был адмирал Шерман. Он считает, что внутриполитическое развитие Японии 1930-х годов также могло являться фактором, способствующим началу боевых действий: «Внутренние силы Японии – гражданские коммерческие круги, с одной стороны, и милитаристы, с другой, – боролись за установление контроля над правительством. Милитаристы имели доминирующее влияние и достигли почти полной власти» [10, c. 23]. Нельзя не отметить степень исторической достоверности данного суждения – она очень низкая. Как зарубежные, так и отечественные историки отмечают тесную взаимосвязь японских гражданских, военных и деловых кругов в подготовке агрессии [4, c. 143 – 148; 13, p. 5]. Нужно отметить, что подобные суждения у Шермана возникли под прямым влиянием итогового отчёта Комиссии по изучению стратегических бомбардировок США, где упоминалось о контроле японской армии и флота над правительством и подчинении гражданских, правительственных и экономических кругов милитаристам [30]. Но самым важным здесь является не точность адмирала Шермана в передаче исторических фактов, а попытка многофакторного подхода к оценке причин японской экспансии.

Большинство мемуаристов оценивают, главным образом, внешнеполитические причины агрессии согласно схеме Рузвельта (представлена в «Беседе у камина» от 8 декабря 1941 г.). «Маньчжурский инцидент», «Китайский инцидент», заключение Тройственного пакта, оккупация французских колониальных владений в Индокитае – эти события рассматриваются в воспоминаниях американских военных как важнейшие этапы, ключевые эпизоды японской экспансии. Похожая схема (с некоторыми изменениями) прослеживается в книгах Э. Захариаса, Ф. Шермана, Ч. Нимица [2, c. 98; 5; 6].

Подобные оценки причин японской агрессии свойственны не только высшему и среднему командному составу вооружённых сил США. Так, матрос с линкора «Аризона» Джеймс Кори в своих кратких воспоминаниях      отмечает, что в 1940 г. он пошёл на флот из-за осознания угрозы надвигающейся войны, что стало особенно очевидно после падения Франции [23, p. 14].

Некоторые мемуаристы прямо писали, что им ещё до войны было известно, когда и как она начнётся. Ярким выразителем подобной версии был Э. Захариас. Генерал Г. Драм (в 1930-е годы командующий Гавайским военным округом) после 1945 г. утверждал, что всегда знал и был уверен: Япония первой начнёт войну с крупномасштабной атаки Оаху [13, p. 153]. Очень похожая тенденция обнаруживается в биографии Ч. Нимица, автор которой Э. Поттер со ссылкой на интервью Честера Нимица-младшего приводит следующие слова будущего главнокомандующего Тихоокеанским флотом США: «Я полагаю, что нас ждёт большая война с Японией и Германией, и что эта война начнётся очень серьёзной внезапной атакой. Начало боевых действий будет для нас, скорее всего, крайне неудачным» [7, c. 14 – 16]. Точность такого предвидения, как и в случае с воспоминаниями Захариаса, феноменальна, но сомнительна. Опасения по поводу достоверности данной информации многократно усиливаются, если учесть, что в письмах к жене 1941 – 1942 гг. адмирал Нимиц, описывая нападение на Пёрл-Харбор, ни разу не вспомнит о своём «пророчестве» [31].

Это позволяет предположить, что решающую роль в формировании представлений о причинах японского нападения сыграли не личные убеждения и взгляды американских военных, а образы и концепции, созданные военно-политическим руководством, прессой и следственными комиссиями.

Лишь немногие военные (например, Ченнолт и Киммель) открыто противопоставляли в мемуарах свои оценки правительственной версии, но и в этом случае аргументировали такую позицию материалами расследований или периодической печати [21].

Это важнейшие источники информации, служившие для формирования стереотипов восприятия японской агрессии в американском обществе. Основываясь на этих данных, мемуаристы первого послевоенного десятилетия в вопросе о причинах Тихоокеанской войны достаточно чётко следовали в русле двух основных историографических концепций – официальной и «ревизионистской».    

1. Буранок С.О., Левин Я.А. Американская публицистика 1920-х – 1930-х годов о японской угрозе: пророчества и ошибки // Пространство и Время. 2014. № 1 (15). С. 134-138.
2. Захариас Э. М. Секретные миссии. М., 1959.
3. Леки Р. Каска вместо подушки: Воспоминания морского пехотинца США о войне на Тихом океане. М., 2005.
4. Молодяков В.Э., Молодякова Э.В., Маркарьян С.Б. История Японии: ХХ век. М., 2007.
5. Нимиц Ч., Поттер Э. Война на море: 1939–1945.  М., 1965.
6. Поттер Э. Адмирал Нимиц. М.; СПб., 2003.
7. Суржик Д.В. Американское общественное мнение об СССР в годы Великой Отечественной Войны // Электронный научно-образовательный журнал История. 2010. № 2. С. 13 – 14.
8. Ченнолт К.Л. Путь бойца: американская авиация в войне на Тихом океане. М., 2006. С. 17.
9. Николс Ч., Шоу Г. Захват Окинавы. М., 1959.
10. Шерман Ф. Война на Тихом океане: Авианосцы в бою. М.; СПб., 1999.
11. Addresses and Messages of Franklin D. Roosevelt. Washington, 1942.
12. Bywater H. The Great Pacific War: A History of the American-Japanese Campaign of 1931 – 1933. London, 1925.
13. Conn S., Engelman R., Fairchild B. Guarding the U.S. and its Outposts. Washington, 2000. P. 153.
14. Cunningham W. S. Wake Island Command. Boston, 1961.
15. Devereux J.P. The Story of Wake Island. Washington, 1947.
16. Full text of report to President on Pearl Harbor Investigation // Army and Navy Journal. 31.01.1942; Pearl Harbor Attack. Pt., 39. Washington, 1946. Р. 1 − 21.
17. Gray D.D.  I Remember Pearl Harbor:  A Nebraska Army Air Force Officer in the Pacific Theatre During World War II. // Nebraska History. № 62. 1981.  P. 437 – 480;
18. Hart Inquiry Proceedings // Pearl Harbor Attack. Pt., 26. Washington, 1946. Р. 2.
19. Japanese Monograph. Washington, 1945 – 1960.
20. Kimmel H.E. Admiral Kimmel’s Story by Husband E. Kimmel. Chicago, 1955. Р. 7.
21. Lockwood C.A. Sink’em All: Submarine Warfare in the Pacific. New-York, 1951.
22. Political Strategy Prior to the Outbreak of War. Part V / Japanese Monograph № 152. Washington, 1945.
23. Remembering Pearl Harbor: Eyewitness Accounts by U.S. Military Men and Women / Ed. R.S. La Forte, R.E. Marcello. Wilmington, 1991.
24. Report of Naval Court of Inquiry // Pearl Harbor Attack. Pt., 39. Washington, 1946.
25. Report of the Joint committee on the investigation of the Pearl Harbor attack. Washington, 1946.
26. Roberts Commission Proceedings // Pearl Harbor Attack. Pt., 22. Washington, 1946.
27. The American Journal of International Law. 1907. Vol. 1.
28. The Campaigns of the Pacific War. United States Strategic Bombing Survey (Pacific). Naval Analysis Division. Washington. 1946.
29. Top Secret Report of Army Pearl Harbor Board // Pearl Harbor Attack. Pt., 39. Washington, 1946. Р. 231.
30. U.S. Congressional Joint Committee on Pearl Harbor Attack Hearings. 40 Pt. Washington, 1946.
31. United States Naval Academy. Nimitz Library. Chester W. Nimitz Papers, 1941 – 1966. Chester William Nimitz Letters to Catherine Nimitz.
32. United States Strategic Bombing Survey [Pacific]: Interrogations of Japanese Officials. Washington, 1946; United States Strategic Bombing Survey Summary Report (Pacific War). Washington, 1946.
33. White S. Pearl Harbor: A Day of Infamy. New York, 2007.
34. Young S.B.  Trapped at Pearl Harbor:  Escape from Battleship «Oklahoma».  Annapolis, MD:  Naval Institute, 1991.

Все статьи автора «Буранок С.О.»