УДК 930.85

ОЛОНЕЦ В XVIII СТОЛЕТИИ

Пулькин Максим Викторович
Институт языка, литературы и истории Карельского научного центра

Аннотация
Статья посвящена проблемам истории одного из заметных административных и экономических центров Европейского Севера России в период войн, социальных потрясений и радикальных преобразований в XVIII в.

Ключевые слова: административные преобразования, верфи, города, городское самоуправление, крестьянство, Русский Север, торговля, урбанизация


OLONEC IN THE XVIII CENTURY

Pulkin Maxim Viktorovich
Institute of Language, Literature and History of Karelian Research Centre

Abstract
The article investigates the history of one of the most notable administrative and economic center of Northern European Russia during the war, social upheaval and radical change in the XVIII century.

Библиографическая ссылка на статью:
Пулькин М.В. Олонец в XVIII столетии // История и археология. 2015. № 2 [Электронный ресурс]. URL: https://history.snauka.ru/2015/02/1484 (дата обращения: 11.09.2024).

К началу XVIII в. город Олонец оставался крупнейшим на территории современной Карелии административным и экономическим центром. Помимо местной торговли, через город проходил транзитный товаропоток, связанный с обменом привозимых транзитом через Финляндию шведских меди и железа на традиционные российские товары. Шведские товары из Олонца отправляли во внутренние области Российского государства, чаще всего в Москву. Город являлся значимым центром внутренней торговли. Раз в неделю в нем собирались базары и два раза в год ярмарки: одна на Богоявление, другая — в праздник Рождества Богородицы. «И на те ярмарки с такими ж мелочными товары, и с луком, и с чесноком, и с уксусом и с прочими приезжают новгородцы, и ладожаня, и тихвинцы, и каргопольцы, и углечане» [1, с. 181].

Подобных сведений о размерах товарооборота олонецкой торговли не сохранилось. Известно лишь, что в Олонце и его уезде таможенных пошлин в 1717 г. собрано 2392 рубля 90 копеек. Из Олонца и его уезда отпускали лен (в 1726 году — 6430 пудов), мачтовые деревья, топленое сало, небольшое количество пушнины (шкурки белки и горностая, меха лисьи, заячьи и рысьи). Большую часть пушнины везли на продажу в Москву, на ярмарки Веси Егонской и в другие российские центры торговли. Важно отметить в этой связи, что Санкт-Петербург в этот период еще не стал важнейшим торговым партнером Олонца [1, с. 181]. Поставки хлеба должны были отличаться большей регулярностью. И действительно, как указывалось в прошении новоладожского купечества в адрес Правительствующего Сената, хлеб для Олонца в начале XVIII в. везли из города Орла. Отвечая на просьбу купцов, Сенат, вопреки первоначальным запретам, распорядился «вышепоказанный купленный ладожанами и олончанами хлеб с вышеписанных пристаней в Ладогу и на Олонец пропустить весь» [2, л. 73].

Таким образом, экономическое положение Олонца в начале XVIII в. не подверглось существенным изменениям. Между тем административный статус города существенно трансформировался под влиянием реалий военного времени. В ходе боевых действий Северной войны территории, возвращенные в состав Российского государства, стали складываться в самостоятельный административно-территориальный округ во главе с А.Д. Меншиковым. В 1702 г. последовал указ о приписке «к тому городу Шлютельбургу города Олонца с посадом» [3, с. 28]. Согласно документу, определявшему новое административно-территориальное страны, а именно указу от 18 февраля 1708 г., в Санкт-Петербургскую губернию вошло 29 городов с уездами, в том числе и Олонец [3, с. 28]. Одной из главных задач губернских властей стало активное участие в «балтийском корабельном строении». В конечном итоге это привело к приписке обширных земель на северо-западе к Олонецкой верфи, деятельность которой целиком подчинялась интересам военно-морского ведомства. В распоряжение Адмиралтейства поступили Олонец, Каргополь, Белоозеро, Устюжна. Местные коменданты заменялись адмиралтейскими комиссарами, деятельность которых определялась специальными инструкциями. В соответствии с сенатским указом от 6 июня 1712 г., Адмиралтейство получило право контроля над организацией сборов. Начиная с 1713 г. доходы с Олонецкого уезда переходили из ведения губернской администрации в распоряжение военно-морского ведомства [4, № 2218]. Эти территории составили особый Адмиралтейский округ. На общем фоне жители города Олонца сохранили особый статус. В частности, имущие слои населения получили льготы, повсеместно предоставляемые правительством купечеству. В начале 1720-х гг. богатая часть населения Олонца избрала городовой магистрат, состоявший из бургомистра и ратманов и ведавший сбором налогов и судом над горожанами [5, с. 400].

Сохраняя важные позиции в экономике края, Олонец не мог избежать общей судьбы всех приграничных городов — необходимости сохранять постоянную готовность к отражению набегов неприятеля. Между тем к началу Северной войны давно не ремонтировавшиеся крепостные стены Олонца — главной крепости, прикрывающей, в числе прочего, и Олонецкую верфь, во многих местах прогнили и покосились. На значительном участке вдоль реки Мегреги они даже обвалились до самого основания. Начался ремонт стен. Одновременно росла численность гарнизона. В Олонецком уезде для защиты города удалось набрать «вольных изо всяких чинов триста человек добрых». Кроме того, главнокомандующий Б.П. Шереметев получил от императора указ о присылке в Олонец подкрепления [5, с. 403].

Наиболее подробные сведения о военных приготовлениях и мерах, принятых для обороны Олонца, содержатся в указе Правительствующего Сената, датированном сентябрем 1741 г., когда при разработке указаний об организации обороны Олонца решили обратиться к недавней истории — организации «сильного отпору над неприятелем» в годы Северной войны. По имеющимся в Сенате документам, в августе 1700 г. из Новгородского приказа в Олонец к стольнику и воеводу князю Семену Борятинскому прислана грамота. В соответствии с ней для охраны Олонца «ради промыслу и поиску тех неприятелей, т.е. для предотвращения вылазок шведов, «учинена как в том городе Олонце, так и в Олонецком уезде в прилежащих близ шведской границе погостах и волостях к безопасности наикрепчайшая осторожность, и для того во оных местах определены были штаб- и обер- и унтер-офицеры и рядовых солдат с военным ружьем немалое число, да к ним же в помощь и для караулов выбрано было в Олонецком посаде и с уезду ис крестьян с домашним их ружьем и прочими потребности несколько тысяч человек» [2, л. 45].

Сколько-нибудь существенных сражений в окрестностях Олонца не произошло, а сам город не подвергался осаде. Первым признаком войны стал приток переселенцев из-за «свейского» рубежа. В источниках сохранились лишь отрывочные сведения. Так, в житии известного старообрядческого наставника Ивана Филиппова читаем: «егда Швеция с Россиею войну начинаше, тогда он (отец Филиппова.– М.П.) оттуда в любезнейшее свое природное отечество, в Российское государство, в град Олонец преселился» [6, с. 231]. В 1700 г. русские войска, расположенные в Олонце, смогли совершить набег на шведские отряды. Как указывалось в документах, в том бою свейских воинских людей побито многое число и слых де носится, что тут их побито и в полон взято тысячи с три, да русского полону у них, свиян, отбито с триста человек … И на Олонце де и в Олонецком уезде у них о том радость» [7, с. 108].

Ответный рейд шведских войск не заставил себя долго ждать. Значительный отряд шведы направили в начале 1701 г. в пограничную часть Кексгольмского лена (приход Салми). Предполагалось, что шведы предпримут наступление по дороге от Салми до Кондуш, попутно разорив Олонец. Это известие не могло не встревожить олонецкого воеводу, в распоряжении которого находилось всего 954 человека. Из этого немногочисленного гарнизона Олонца только 300 стрельцов знали военное дело. Остальных поспешно набрали из местного населения, они не имели военного опыта. Однако опасения оказались преувеличенными. Натолкнувшись на Кондушскую пограничную заставу, охранявшую путь на Олонец, шведы поспешно вернулись назад [5, с. 401].

Возросшее стратегическое значение Олонца привлекло к нему внимание влиятельных российских государственных деятелей, в том числе Петра Первого. Визиты царя в Олонец стали памятным событием для местных жителей. Впрочем, для монарха посещение Олонца стало второстепенной целью: царь направлялся на Марциальные Воды, Олонецкую верфь и не в последнюю очередь на Петровский завод. Сведения о пребывании монарха в Олонце сохранились как в преданиях края, так и в документах того времени. В «Походных и путевых журналах» Петр I говорится о том, что 1 марта 1719 г. его величество «приехал кушать на Олонец у посадских». В 1720 г. император вновь проехал через Олонец, направляясь в Александров Свирский монастырь. Наконец, в последний раз царь посетил Олонец в феврале 1724 г., направляясь на Марциальные Воды. Сопровождавшие его в поездке супруга, будущая императрица Екатерина Алексеевна, и царица Прасковья Федоровна преподнесли в качестве подаяния в Троицкий собор Олонца различные предметы, необходимые для богослужения.

Существенное значение Олонца в организации действий против неприятеля сочеталось с иным, столь же важным предназначением города. Благодаря наличию устоявшихся торговых путей он стал важной составной частью маршрута, по которому с Олонецких Петровских заводов на Олонецкую верфь везли необходимую для оснащения боевых кораблей продукцию. Прежде всего, речь шла об артиллерии. На олончан и жителей прилегающего уезда правительство возложило обязанности, связанные с работой на верфи и перевозкой грузов. Нововведения вызывали негативную реакцию общества и приносили существенный урон крестьянскому хозяйству. Как указывал в письмах в адрес генерал-адмирала Ф.М. Апраксина руководитель Петровских заводов В. Геннин, «у нас в Олонецком уезде работы великие, и тягости излишние против других городов есть вдвое». По причине нехватки рабочих рук для перевозки грузов из Олонца привлекали солдат. Так, в одном из писем В. Геннина читаем: «Сего настоящего года (1718. – М.П.) в марте месяце отправлено в Санкт-Петербургское адмиралтейство разных железных корабельных припасов из Олонца на 500 наёмных подводах Олонецкого батальона с солдаты, и велено им везть оные припасы с великим поспешением до Санкт-Петербурга».

Между тем героические времена истории Олонца уходили в прошлое. На смену им возвращались будни. После окончания Северной войны начали сворачиваться работы на Олонецкой верфи. В Олонце вновь возникла воеводская канцелярия. Инструкция от 12 сентября 1728 г. по сути закрепила произошедшие изменения. Она зафиксировала уездное деление территорий, а также соединила управление и суд, которые в губернии возглавили губернаторы, а в провинциях и уездах – воеводы. Губернаторы и воеводы управляли через канцелярии. В них восстанавливалось старинное деление на столы – повытья. Воеводы сменялись сначала через два, а затем через пять лет. В то же время инструкция 1728 г. привнесла в местное управление и новые черты. В частности, непосредственное сношение уездов с верховной властью, и без того ставшее крайне затруднительным с начала XVIII в., запрещалось законодательно. Передача дел из Канцелярии Олонецких Петровских заводов в руки воеводской канцелярии сопровождалась некоторыми трудностями. Как видно из промемории, направленной из Адмиралтейской коллегии в Сенат, в 1728 г. по доношению олонецкого воеводы Тормосова Сенат распорядился «бывших на Петровских заводах подьячих, которые никакими приходами и расходами не обязаны, для исправления воеводских дел, и також и для рассылок из бывших тамож солдат двадцать человек до будущего определения отдать означенному воеводе Тормосову» в Олонец. Однако, говорилось далее в промемории, поскольку заводы переданы в ведение Берг-коллегии, а подьячие «взяты при щетных делах в Санкт-Петербург, и за множеством тех щетных дел дать некого, а солдат из ведения Адмиралтейства для исправления воеводских дел определять не надлежит и дано не будет».

Кроме того, как видно из доношения Олонецкой воеводской канцелярии в Сенат, ландрат Муравьев длительное время отказывался прибыть в Олонец для сдачи воеводе «при обыкновенном росписном списке города и артиллерии, канцелярских дел и канцелярских служителей». Промедление он объяснял крайней занятостью заводскими делами. В дальнейшем, после долгой переписки, ландрат согласился передать воеводе «только один город и артиллерию», а находящихся при артиллерии служителей и «при канцелярии секретаря и подьячих и поныне (документ составлен в 1728 г. – М.П.) не отдает и объявляет, что подьячие имелись и ныне обретаются с ним при щетных делах». Таким образом, крайняя потребность в образованных чиновниках надолго замедлила процесс формирования уездной воеводской администрации. Но несмотря на все трудности, управленческий аппарат воеводской канцелярии удалось сформировать. Компетенция и масштабы деятельности администрации Олонецкого уезда остаются слабоизученными. Краткий анализ делопроизводства показывает, что круг проблем, которые она решала, включал, во-первых, судопроизводство по уголовным делам и имущественные споры. Во-вторых, существенной обязанностью воеводы стало утверждение «мирских» должностных лиц, избранных на сходах крестьянами. Кроме того, воеводская канцелярия составление налоговых документов (ревизских сказок), исполнение натуральных повинностей и набор рекрутов. Канцелярия не располагала никакими промежуточными органами власти и имела дело непосредственно с крестьянскими сообществами.

Вновь созданный порядок управления прошел испытание на прочность во время новой, второй в течение XVIII в.¸ русско-шведской войны. При организации обороны Олонца власти опирались на сложившийся во время Северной войны порядок. Как видно из доношения в Олонецкую ратушу посадского Родиона Протопопова, уже в 1741 г. горожане получили распоряжение «сообщась следовать с гусарскими полками для поиску и сильного отпору над неприятелем». Указанное распоряжение содержало и прямую ссылку на опыт «преждебывшей войны». Однако, как признавали сами составители документа, «ныне за неимением в городе Олонце служивых людей предосторожности содержать, кроме посадских и уездных людей, некем». Кроме того, вскоре выяснилось, что находящееся в Олонце казенное вооружение «не токмо к действию, но и к починке состоит весьма негодное и пороху казенного не обретается». Поэтому местные обыватели получили приказ прибыть с «домашним ружьем». Подготовка к военным действиям наложила отпечаток на все сферы крестьянской жизни. В частности, в 1741 г. Сенат предписал воеводской канцелярии «всем вслух объявить и десяцким и посацким людям под смертным прещением (т.е. под угрозой смертной казни. – М.П.), чтоб из домов своих никто посацкие люди без ведома ратуше никуда не отлучились и были с домашним ружьем во всякой готовности».

Успешно справившись с возложенными на нее задачами, Олонецкая воеводская канцелярия, тем не менее, не избежала суровой критики со стороны губернских властей. В 1764 г. пост новгородского губернатора занял Я.Е. Сиверс. В состав вверенной ему губернии входил, в числе прочих территорий, город Олонец. В 1773 г. Сиверс подготовил доношение в адрес Сената, в котором предложил собственный план административных реформ. Первоосновой его проекта стали упущения в деятельности канцелярии и магистрата, выявленные во время пребывания в Олонце. Особо он отметил «чрезвычайно высокую» недоимку, вынудившую его «отрешить присутствующих», т.е. сменить всех чиновников, занимающих ответственные посты. Одними кадровыми перестановками губернатор ограничиться не собирался. Из-за обширности территории, на которой единственным значительным административным центром остается Олонец, по мнению Сиверса, и в дальнейшем оставалось мало надежды «как ко взысканию той великой недоимки, так и к заведению общего порядка и тишины». «Сколь тягостен, – писал Сиверс, – с одной стороны, несчастному обывателю платеж государственных податей, сколько им и несносно быть должно такое отдаление от присутственного места, не имея при себе никого, кто бы об общем порядке попечение имел». Для устранения отмеченных недостатков Сиверс предлагал оставить при Олонце 21471 государственного крестьянина. Затем он считал необходимым учредить в устье реки Вытегры город и разместить в нем воеводскую канцелярию. Третье, по выражению Сиверса, «отделение» Олонецкого уезда должны составить Лопские погосты. При этом Паданский погост, по мнению новгородского губернатора, представлялся «за способнейший, чтоб в нем учредить комиссарское правление по штату при городе с полномочием принять в платеж государственные поборы и суд, и расправу над оными Лопскими погостами». Первенствующее административное положение Олонца при этом предполагалось сохранить [2, л. 78].

Низкая эффективность управления, многочисленные нарушения действующих законов подталкивали центральную власть к административным преобразованиям. Однако планы Сиверса не осуществились. Действительность и прежде всего воссоздание Петровских заводов, внесла коррективы в его планы. В марте 1777 г. появился указ, в соответствии с которым предписывалось переименовать слободу при Петровских заводах в город, котором «и быть на основании прочих Олонецкого наместничества городов». Далее по указу от 11 декабря 1781 г. город Петрозаводск со всей Олонецкой провинцией присоединили к Петербургской губернии. В то же время областные учреждения в Олонецкой провинции остались на месте. Однако вскоре Олонец окончательно уступил свое место Петрозаводску, географическое положение которого сочли более подходящим для административных целей. Указом от 12 мая 1782 г. императрица повелевала перенести сюда из Олонца провинциальное правление.

Создание в 1784 г. Олонецкой губернии стало принципиально новым этапом в истории Карелии и одновременно закономерным итогом предшествующих преобразований. Одной из главных забот местной власти стало придание уездным городам «приличного городу вида». С этой целью в конце XVIII в. императрица подписала ряд планов уездных городов. На плане города Олонца, составленном в 1770-е гг. не обозначены крепостные стены, но присутствует вал и ров. Из приложенного к плану описания явствует, что в городе находились 2 каменные и 6 деревянных церквей, 14 казенных строений, 375 обывательских домов, в которых проживало 678 человек – олонецкие мещане и купцы. На окраине города, за рекой Мегрегой, располагались кожевенные и сальные заводы. Не позднее 1796 г. появился новый план города, который стал перспективным документом для застройки Олонца. К плану прилагалась инструкция, согласно которой предусматривалось выравнивание стихийно сложившихся улиц. Решение предлагалось вполне гуманное: «у которых обывателей нынешние строения не придут в линию, оставить до того времени, когда сами собой обветшают, повалятся или другим каким случаем уничтожатся, или хозяева сами добровольно и прежде сего перестроить по плану пожелают».

Постепенно Олонец приобретал черты городского благоустройства. Связь с торговлей отразилась на всем облике города. Отныне не оборонительные сооружения, а купеческие дома, лавки и церкви стали определять облик города. При первом взгляде на Олонец путешественники отмечали его преимущества в торговле перед губернским городом: «во весь год бывает продажа, и в сем уездном городе больше вещей отыскать можно, чем в самом Петрозаводске». Торговый облик города предопределялся занятиями его жителей. В частности, из Олонца при посредничестве купцов-карелов поставлялись канаты и парусина для нужд судостроения к Ботническому заливу. Другой сферой приложения капиталов местного купечества стала торговля в Петербурге: «они всякие вещи норовят отвозить в Санкт-Петербург» [8, с. 90]. В столицу перебирались и многие олонецкие купцы. Так, по данным ревизских сказок, за период с 1782 по 1791 г. в Петербург переселились (с учетом членов семейств) 85 представителей купеческого сословия. Такого рода переезды требовали серьезных затрат и стали результатом значительных коммерческих успехов.

Итак, в XVIII столетии Олонец перенес многочисленные потрясения, связанные с пограничным положением края. От непосредственного военного ущерба, разорения неприятелем, его уберегли в равной мере счастливое стечение обстоятельств и меры, своевременно принятые военным руководством России. Помимо успешно преодоленных тревог военного времени Олонцу пришлось пережить взлеты и падения в административной сфере: понижение, повышение и вновь понижение статуса. Окончательно лишившись в 1780-е гг. первенствующего положения, Олонец обрел значение второго после Петрозаводска центра на территории Карелии. Единственной стабильной опорой для олончан в превратностях судьбы стал их собственный труд, «коммерческие искусства», неизменно составляющие основу благосостояния города.


Библиографический список
  1. Волков М.Я. Города Верхнего Поволжья и Северо-Запада России. Первая четверть XVIII века. М.: Наука, 1991. 438 с.
  2. Российский государственный архив древних актов. Ф. 248. Кн. 879.
  3. Данченко В.Г. Губернская реформа Петра Великого на Северо-Западе России (административное управление Санкт-Петербургской губернией). Автореф. дисс. … канд. ист. наук. СПб., 1995. 28 с.
  4. Полное собрание законов Российской империи. СПб., 1830. Т. 4.
  5. История Карелии с древнейших времен до середины XVIII века. Петрозаводск: Карелия, 1956. 486 с.
  6. Гурьянова Н.С. «Житие» Ивана Филиппова // Христианство и церковь в России феодального периода (материалы). Новосибирск: Наука, 1989. С. 231–256.
  7. Сообщение крестьянина Шижемской волости Соловецкого монастыря архиепископу Афанасию о захвате шведских языков и бое, данном шведам полками воеводы Бориса Петровича Шереметева // Тревожные годы Архангельска. Архангельск: «Правда Севера», 1993. 432 с.
  8. Озерецковский Н.Я. Путешествие по озерам Ладожскому и Онежскому. Петрозаводск: Карелия, 1989. 208 с.


Все статьи автора «Пулькин Максим Викторович»


© Если вы обнаружили нарушение авторских или смежных прав, пожалуйста, незамедлительно сообщите нам об этом по электронной почте или через форму обратной связи.

Связь с автором (комментарии/рецензии к статье)

Оставить комментарий

Вы должны авторизоваться, чтобы оставить комментарий.

Если Вы еще не зарегистрированы на сайте, то Вам необходимо зарегистрироваться: