Наиболее давние традиции сопротивления имелись в Прибалтике. Твердые методы «советизации» способствовали увеличению числа недовольных. В данном случае следует согласиться с Р. Мисиунасом и Р. Таагепером и которые писали, что преследования НКВД и НКГБ в 1944-1945 гг. затронули практически каждого. «Любой, кто жаловался на какие-либо стороны советской бюрократии или не мог приспособиться к ее требованиям,..  становился такой мишенью. Сочетание случайного и небрежного в действиях репрессивных подразделений МВД и МГБ, отсутствие должного порядка фактически  делали каждого потенциальной мишенью, особенно из-за того, что Советы расценивали каждого, кто пережил германскую оккупацию, немецким пособником» [1].

Особое положение в движении сопротивления играла церковь. В католические общины входило огромное количество прибалтов, священнослужители обладали значительным  влиянием на большинство население. В Литве, например, некоторые священники даже были руководителями подпольного движения. Духовные лидеры литовской оппозиции священнослужители Ю. Степанавичус и В. Сладкявичус с конца 1950-х гг. постоянно подвергались репрессиям со стороны советских властей.  «Ничего похожего не было в Эстонии и Латвии. Там лютеранская церковь не могла стать духовной и национальной опорой для сплочения из-за ее вековой связи с балтийскими немцами» [2]. Негибкая политика советской власти лишь укрепляла связь «националистов» со служителями культа.

Деятельность прибалтийских повстанцев, т.н. «лесных братьев», в послевоенный период характеризовалась попытками сочетать организацию боевых подразделений с широким подпольем, пропагандой среди населения, проведением диверсий и саботажа на производстве, террористическими актами и т.п. Главным направлением борьбы подполья был террор против всех, кто поддерживал советскую власть. Р. Мисиунас и  Р. Таагепера указывают, что с 1945 по 1952 гг. было убито от 4 до 13 тыс. лиц, «сотрудничавших с советскими властями или подозреваемых в таком сотрудничестве» [3].

Однако жесткая политика советских властей, огромные потери прибалтов вынудили их изменить тактику сопротивления. К весне 1949 г. из Эстонии было депортировано около 60 тыс. «раскулаченных», из Латвии – 50 тыс., из Литвы – 150 тыс. чел. [4].

Ситуация для советской власти «осложнялась» близостью к границам и, как следствие, попытками найти различную помощь за рубежом. Определенную роль в поддержании оппозиционных настроений играли и слухи о скором вооруженном конфликте между СССР и Западом, который непременно перерастет в войну, после чего и будут восстановлены досоветские устои.

Однако противостояние продолжалось. ЦК партии в 1953 г. отмечал, что в Латвии и Литве продолжает активно действовать «националистическое» подполье, которое пользовалось поддержкой части населения. Созданная в 1952 г. группа «Молодые партизаны Литвы», издававшая газета «Молодой партизан» и имевшая оружие, насчитывала в своих рядах 10 чел. [5].

В середине 1950-х гг. значительное количество молодежи Прибалтики пыталось нелегально перейти границу. Особенно массовый характер этот процесс принял в Эстонии [6].

Примечательно, что руководство Прибалтики, будучи официально ставленниками Москвы, пыталось проводить политику, направленную на реализацию интересов собственной нации. Особенно известным в данном направлении был «первый человек» Литвы А. Снечкус.

ХХ съезд партии способствовал активизации «националистических» настроений в Прибалтике, росту протестов против русификации в республиках и вовлечению в оппозицию значительного количества людей. Интеллигенция по-разному проявляет свои антисоветские настроения: в Литве группа интеллигентов выступила с проектом создания «чисто литовского» культурного общества; в Латвии творческая интеллигенция пропагандирует тезис о расцвете национальной культуры в период буржуазного латышского государства; в Эстонии писатели призывают к возрождению культурного наследия прошлого [7].

Велико влияние на население стран Прибалтики было революционных событий в Польше и Венгрии. По мнению С.Г. Давыдова, «под влиянием этих событий национально-освободительное движение в Прибалтике в конце 1956 – начале 1957 гг. достигает самой высокой точки за все хрущевское десятилетие» [8].

Оппозиционная деятельность на данном этапе принимала различные формы «банкетных кампаний»; католические служения на кладбищах приобретают ярко выраженный, даже демонстрационный националистический характер; на собраниях в  колхозах вполне серьезно обсуждался вопрос о действиях в Эстонии в случае аналогичных венгерским событиям; возрастание хищения оружия в воинских частях и т.п. Подпольная группа «Дружина эстонской молодежи» (1955-1956 гг.) в своей программе открыто провозглашала цель ведения борьбы с русскими оккупантами средствами пропаганды или путем всенародной революции, насильственно с применением оружия [9].

Амнистия середины 1950-х гг. позволила большей части оставшихся повстанцев перейти к гражданской жизни. Реальность показала необходимость перехода к «мирным» методам борьбы, идея всеобщего восстания против советской власти потерпела крах.

Начинается новый этап в истории национального движения Прибалтики.

На всем протяжении исследуемого периода диссиденты Литвы, Латвии и Эстонии действовали «не единым фронтом», а фактически изолированно друг от друга. Случаи совместных выступлений отмечаются лишь эпизодично («Латышская Балтийская Федерация» – 1962-1963 г. и др.). В 1977 г. В. Пяткус предпринял попытку  создания «Главного комитета национального движения Эстонии – Латвии – Литвы» [10]. В 1979 г. 48 латышей, литовцев и эстонцев направили обращение к правительствам СССР, ФРГ и ГДР с просьбой опубликовать полный текст советско-германского договора о ненападении  1939 г. и секретные протоколы к нему и объявить их недействительными с момента подписания. В 1981 г. распространялись «Открытые письма главам правительств СССР и северных стран Европы». Однако количество людей, участвовавших в данных  совместных акциях протеста, было весьма ограничено. Вероятно, это можно  объяснить, в первую очередь, тем фактом, что, несмотря на огромный размах движений, единый, координационный центр, объединявший бы и направлявший борьбу «националистов» отсутствовал как в масштабе каждой отдельной республики, так и тем более во всех трех. Возможно, отсутствие давней исторической традиции выступать вместе против оккупантов, откуда-то ни было, также  препятствовало сплочению прибалтов в  единое целое. Следует отметить, что из трех национальных оппозиций наибольшим экстремизмом отличалось эстонское.

Хотя подполье и продолжает присутствовать, однако его количественный и социальный состав значительно сужается. Почти все известные в конце 1950-х гг. оппозиционные объединения состояли из  молодежи – «Национальный народный фронт», «Свободная Литва», «Союз молодежи Латвии», «Союз эстонских борцов за свободу», «Союз эстонских националистов» и т.п. Главной целью становится сохранение сил и чистоты нации до лучших времен, противостояние русификации, из чего вытекали и методы ведения борьбы – в основном, мирные (хотя случаи срыва советских флагов, вывешивания национальных, распространение листовок антисоветского содержания и пр. имели место), базировавшиеся на взаимодействии национальных и религиозных движений. Члены «Национального народного фронта» предлагали  вывести Литву из состава СССР и создать  Федерацию Прибалтийских и Скандинавских стран [11]. В Латвии в течение 1963 г. органами безопасности было зарегистрировано 50 случаев распространения литовок, сорвано 13 государственных флагов, вывешено два национальных флага. В это же время  сотрудник института «Латгипрогорстрой» Перконс распространял произведения собственного сочинения: «В настоящее время продолжается колонизация Латвии в самом большом масштабе. Правда, она называется индустриализацией… Это делается лишь потому, чтобы русифицировать латышей, т.к. наряду с развитием промышленности, к нам прибывают большие толпы русских, которые в первую очередь обеспечиваются  различными бытовыми удобствами» [12]. Католическая церковь постепенно выдвигается на роль объединяющего и консолидирующего ядра (особенно в Литве) оппозиции. Творческая интеллигенция намеренно изолируется от русской культуры, резко сопротивляется «рекомендациям» из Москвы, подчеркивает близость прибалтийского искусства, главным образом, латышского, и культуры скандинавских стран, Франции и Бельгии. В Эстонии в начале 1960-х гг. появляются литературные объединения: «Филиал французской академии», «Кружок умных мужчин» и т.п. Широкое распространение получает поэтический самиздат в виде «поэзии в штанах». Нелегальные оппозиционные организации на данный период еще представлены латышской «Белой розой» (1963 г.), группой т.н. «непризнанных поэтов» (Латвия) и т.д. Военнослужащие-латыши и рабочий рижского автомобильного завода, которые входили в группу «Белая роза», ставили перед собой  цель собирать информацию для передачи ее «за кордон» [13].

Смена союзного руководства в 1964 г. на первых порах не изменила ситуацию в Прибалтике. «Стратегия» и «тактика» национальной оппозиции оставались прежними. Лишь в Эстонии по-прежнему гораздо чаще, чем в Латвии и Литве, использовали радикальные средства борьбы. В период 1964-1965 гг. в ЭССР были вскрыты 7 антисоветских групп, в состав которых входила, главным образом, молодежь. Таллиннская группа Р.Э. Купля, А.А. Пау, А.А. Тарнау намеревалась «вести борьбу за предоставление Эстонии самостоятельности…», в случае необходимости, даже пойти на вооруженное  восстание [14]. В состав группы входило около 20 чел. Молодые люди – А. Высу, Р. Лапп, Э. Паулус пытались создать «профашистскую организацию». Заговорщики праздновали день рождения Гитлера, начало Великой Отечественной войны, готовились к подрыву железнодорожного моста, скульптуры советского воина и памятника жертвам фашизма в Тарту [15].

В 1968-1969 гг. резко активизируют свою деятельность служители католической церкви, имевшие серьезную поддержку среди мирян. Хотя в Латвии служители католической церкви вели себя несколько спокойнее, чем в Литве, тем не менее, в 1969 г. в обеих республиках по католическому обряду было повенчано соответственно 25% и 85%; похоронено 50% и 46%. За период 1968-1974 гг. различными органами власти было получено около 30  петиций с протестом против ограничения религиозной практики. Сами ксендзы также направляли обращения к руководству с требованиями «ничем не ограниченной свободы религиозной деятельности», как выразились в коллективной заявке священники Вильнюсской, Паневежской и Тельшайской епархий. С каждым годом наблюдался явный рост количества «антисоветских» и «антикоммунистических» проповедей [16].

Ксендз В. Грудзинскас в Гижайском костеле заявлял: «…В мире свирепствует проказа, и кто этих людей вылечит от проказы, если они не просят помощи у Иисуса Христа, а только делают пушки, автоматы. Придет время, когда человек будет переступать окровавленный труп человека. Надо благословлять бога, ему молиться, петь песнопение. А те, красные, коричневые или какие-то другие поют: «Весь мир насилья мы разрушим до основанья…». Но как можно разрушить старый мир, сложившийся традициями народа? Это может сделать лишь господь Бог». Ксендз Д. Гиедра был более откровенным и категоричным: «Безбожникам надо повязать на шею камень и утопить» [17].

В 1969 г. была создана одна из самых известных и серьезных подпольных организаций оппозиции – «Демократическое Движение Советского Союза» (ДДСС), по определению ее лидера – С. Солдатова, или «Эстонское демократическое движение», по материалам следствия. Группа, в отличие от большинства объединений, имела четкую программу, провозглашавшую отказ от социализма во всех его формах, солидарность со всеми другими организациями и движениями, была хорошо организована и тщательно законспирирована.

Основополагающими принципами движения были провозглашены: 1) программность, т.е. предложение «конструктивных политических, экономических, национальных, культурных, внешне- и внутриполитических целей, как альтернативы катастрофе, куда ведет тоталитаризм»; 2) радикальность, под которой понималось необходимость упразднения и преобразования социалистической системы в свободное общество; 3) солидарность как создание единого освободительного фронта. С. Солдатов обосновывал принципы действия – организованность, конспиративность, ненасильственность. Выступая против применения силы, тем не менее, ДДСС признавал оружие как средство защиты в исключительной обстановке. Судебный процесс над ДДСС состоялся лишь в 1975 г. ДДСС издавались журналы на русском языке «Демократ» и «Луч свободы» и на эстонском языке – «Эстонский демократ» и «голос эстонского народа», активно распространялся самиздат [18]. Но данное объединения представляло собой, скорее, исключение, чем типаж  среди тогдашних диссидентских групп.

В целом же, гораздо чаще в практике национального диссидентства  встречались  в это время самодеятельные клубы и кружки, «в работе которых отмечались негативные явления». На одном из заседаний кружка международных отношений при Тартуском университете в 1968 г. выборы руководителя состоялись по образцу избрания американского президента. В 1969 г. на вечерах в клубе молодых ученых и студентов Тартуского университета – «Бит-клубе» и Эстонской сельскохозяйственной академии «открыто высказывалось критическое и негативное отношение к политике партии, искаженно преподносили… происходившие в стране и за рубежом события» [19].

В день советского вторжения советских войск в Чехословакию латышские рыбаки Энгура вышли в море с траурными повязками. Ночью 6 ноября 1969 г. тремя молодыми рабочими В. Акком, Г. Берзиньшем, Л. Маркантсом были распространены листовки, в которых критиковалась политика советского руководства, осуждался ввод советских войск в Чехословакию.

В начале 1970-х гг. в Латвии возобновила свою деятельность «Латышская социал-демократическая рабочая партия» (ЛСДРП, созданная в 1918 г., функционировала до 1940 г.). Эмигрировавшие социал-демократы организовали Заграничный Комитет ЛСДРП. Партия ставила задачу добиваться восстановления независимости Латвии и установления в республике демократического строя. Лидеры ЛСДРП Ю. Бумейстер, В. Винкелис, М. Зандберг, Д. Лисманис вскоре были арестованы [20].

1971 г. отмечен в истории национальной оппозиции обилием индивидуальных  и коллективных выступлений-протестов: арест И. Лауце, учителя литературы, автора самиздатовского романа «Горлица» о судьбе литовского народа после 1940 г.; насильственное «лечение» в психбольнице А. Янкаускаса, рабочего, за распространение «антисоветских» листовок. 47 священников Вильнюсской епархии в декабре 1971 г. направили на имя Л.И. Брежнева и в Совет Министров СССР заявление о «ненормальном положении католической церкви в Литве» [21]. В «Меморандуме», направленном Генеральному секретарю ЦК КПСС, 17054 католика просили обеспечить им свободу слова, зафиксированную в Конституции СССР.

Кульминацией данного процесса явились массовые попытки  самосожжений 1972 г.: 14 мая – Каланта; 3 июня – Андрюшкявичус; 10 июня – Заличкаускас [22].

В 1972 г. в Литве состоялся судебный процесс над 32-летним  матросом С. Кудиркой, который пытался бежать в США с борта советского корабля и был выдан американцами советским властям. В самиздате распространялась стенограмма данного процесса. По мнению С. Кудирки, «независимая Литва должна иметь суверенное правительство, не должна быть оккупирована чужой армией … должны быть собственная правовая система и свободная демократическая избирательная система … не должен … доминировать русский язык» [23].

Постепенно происходило все большее слияние религиозных и национальных мотивов в движении сопротивления прибалтийских республик. С 1972 г. начинает выходить «Хроника Католической церкви» (ХКЦ), в которой публиковались материалы о национальной дискриминации во всех сферах жизни, русификации Прибалтики, репрессиях советских властей против диссидентов, борьбе оппозиционеров и т.п.

На данном этапе гораздо реже встречаются факты о создании нелегальных объединений. В 1974 г. состоялся суд над группой Ш. Жукаускаса, члены которой принимали присягу, собирали членские взносы. Целью формирования провозглашалась задача собирания литературы, самообразование, чтобы «способствовать исправлению ошибок, допущенных властями» [24]. В это же время в Прибалтике появился самиздатовский документ «Меморандум Эстонского Национального Фронта и Эстонского Демократического Движения», в котором выдвигалось требование восстановления независимости Эстонии, всех ее  политических прав и т.п. [25].

С середины 1970-х гг. в прибалтийском национальном движении начинается новый период развития.

Литовское национальное движение все более приобретает правозащитный характер. Право на национальное самоопределение стало рассматриваться в контексте общих прав человека. В 1976 г., 5 ноября была создана Литовская Хельсинкская Группа; в 1978 г. – Лига свободы Литвы и Католический комитет защиты прав верующих. Организация «Лига свободы Литвы» планировала содействовать росту религиозного, национального и политического сознания народа, а также поднимать вопрос о свободе Литвы на международных форумах. Целью Католического комитета защиты прав верующих провозглашалось стремление добиваться правового практического равенства верующих с атеистами, для чего необходимо привлекать внимание советского правительства на ущемление прав Церкви и отдельных верующих, собирать информацию о положении верующих в Литве и СССР, просвещать священников и всех верующих по правовым вопросам, оказывать реальную юридическую помощь и пр. В Комитет входили ксендзы В. Велавичюс, Ю. Здебскис, Й. Кауняцкас, А. Сваринскас, С. Тамкявичюс.

В 1975 г. на Западе появились обращения, подписанные «Движением за независимость Латвии», «Комитетом демократической молодежи Латвии», «Латышской христианско-демократической ассоциацией» и пр. На следующий год в Латвии распространились листовки объединения под названием «Демократический союз латышской молодежи», в которых содержались призывы бороться за демократические права,  зафиксированные в советской конституции.

Конец 1970-х ознаменовался последними известными проявлениями  экстремизма в эстонском национальном движении. В 1978 г. уцелевший повстанец А. Сабе утопился, чтобы не сдаться в лесах южной Эстонии [26].

В 1979 г. был арестован И. Аракас, руководитель нелегальной группы в Таллинне.  Во время суда И. Аракаса отбили сообщники. Затем он совершил попытку покушения на первого секретаря КПЭ А. Вайно [27].

1970-е гг. отмечены «всплеском» самиздатовской литературы. По данному вопросу очевидным «лидером» была Литва. В республике распространялись неподцензурные журналы  «Альма матер», «Бог и Родина», «Будущее», «Витязь»,  «Голос Литвы»,  «Заря», «Колокол», «Перспективы», «Путь правды», «Хроника Католической церкви». В это же время появляется рукопись В. Скуодиса «Духовный геноцид в Литве» [28]. Эстонский журнальный самиздат представлен изданиями ДДСС «Демократ», «Голос эстонского народа», «Луч свободы», «Эстонский  демократ». Помимо этого, с конца 1970-х гг. стали выходить сборник «Дополнительные материалы о свободном распространении в Эстонии идей и информации», указатель «Наиболее важные произведения самиздата», «Субботняя газета». В латышском самиздате доминировали работы А.А. Амальрика, А.Д. Сахарова, А.И. Солженицына и т.д.

В начале 1980-х гг. в прибалтийском национальном движении продолжали присутствовать «традиционные»  методы борьбы. 24 февраля 1980 г., в День независимости, как обычно в различных городах республики (Таллинн, Тарту и др.) были вывешены сине-черно-белые полотенца, символизирующие государственный флаг довоенной Эстонии; появились надписи «Да здравствует годовщина Республики!»; «Все войска вон из Афганистана!» и др. В Латвии школьники попытались вывесить в Риге около монумента «Освобождение» латышский национальный флаг [29].

Осенью 1981 г. заявил о себе «Демократический Национальный Фронт Советского Союза». В листовках, распространенных от его имени, предлагалось провести «полчаса молчания» 1 декабря, содержалось требование вывода советских войск из Афганистана, прекращения вмешательства в дела Польши, соблюдения Декларации прав человека и Хельсинкских соглашений, освобождения политзаключенных, установления демократического строя в СССР [30].

В 1982 г. в Риге был закрашен лозунг на одном из заводов «Решения  партии – в жизнь!». На ряду указателей одностороннего движения на дорогах, ведущих в сторону Москвы, появились надписи: «Для русских в Латвии» [31].

Латышская Хельсинкская группа была создана в 1986 г. («Хельсинки – 86»). Группа обратилась к М.С. Горбачеву с призывом провести референдум по вопросу о самоопределении Латвии. Кроме того, ЛХГ направила заявления  в ЦК КПСС и ЦК КП Латвии по проблеме русификации республики и к мировой общественности о поддержке действий «Хельсинки – 86».

Взаимодействие национального движения в Прибалтике с правозащитным имело место, однако, оно не было ни систематическим, ни тесным. Главным образом, оно выражалось в  заявлениях в защиту друг друга. Так, «Хроника Латышской Католической Церкви» в 1974 г. напечатала письмо читателей со словами благодарности в адрес С.А. Ковалева, А.Д. Сахарова, А.И. Солженицына. В 1977 г. А.А. Амальрик, В.К. Буковский, Н.Е. Горбаневская, А.А. Галич и другие в своем «Заявлении по украинскому вопросу» высказались о литовцах как об одной из угнетенной нации, наиболее упорно стремящейся добиться независимого государственного существования [32].

В целом диссидентское национальное движение прибалтийских республик можно охарактеризовать как мирное, в большинстве случаев легальное, целью которого было противостояние русификации. Основной формой сопротивления, как и в других  оппозиционных движениях, являлся самиздат. Спецификой оппозиции  в данном регионе является включенность в борьбу практически всех социальных групп населения – возрастных, профессиональных и т.д. Следует отметить следующие особенности движений в Балтике. Если в Литве католическая церковь выступала в роли консолидирующего и направляющего центра, то в других республиках ее позиции были гораздо слабее. В силу данного обстоятельства оппозиция в Литовской республике активнее и шире заявляла о себе. Другой момент, усиливавший борьбу литовских диссидентов, заключался в относительной гомогенности населения. В Латвии один русский приходился на двух латышей, в Эстонии – на трех эстонцев, в Литве же – на десять. Эстонское национальное движение, скорее, имело характер демократический, нежели религиозный. В нем доминировали идеи демократизации, соблюдения прав человека, как и в латышской национальной оппозиции [33].

1. Misiunas R., Taagepera R. The Baltic States: Years of Dependence. 1940-1980. Princeton, 1980. P. 81.
2. Емельянов Ю.В. Большая игра: Ставки сепаратистов и судьбы народов. М.: Молодаягвардия, 1991. С. 81.
3. Misiunas R., Taagepera R. The Baltic States: Years of Dependence. 1940-1980. Princeton, 1980. P. 86, 89.
4. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 31. Д. 59. Л. 185.
5. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 31. Д. 59. Л. 96; 58¹⁰. Надзорные производства Прокуратуры СССР по делам об антисоветской агитации и пропаганде. Март 1953-1991. Аннотированный каталог. М.: Международный Фонд «Демократия», 1999.  С. 226-227.
6. РГАНИ. Ф. 89. Оп. 62. Д. 6. Л. 1.
7. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 31. Д. 60. Л. 11; Д. 59. Л. 196.
8. Давыдов С.Г. Инакомыслие в СССР в 50-е – первой половине 60-х гг. Дис. …  к.ист.н. М., 1996. С. 125.
9. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 31. Д. 79. Л. 30; Д. 62. Л. 93.
10. ВРСХД. 1972. № 104-105. С. 153; 58¹⁰. Надзорные производства Прокуратуры СССР по делам об антисоветской агитации и пропаганде. Март 1953-1991. Аннотированный каталог. М.: Международный Фонд «Демократия», 1999. С. 778.
11. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 30. Д. 351. Л. 7; Оп. 31. Д. 123. Л. 97, 203; 58¹⁰. Надзорные производства Прокуратуры СССР по делам об антисоветской агитации и пропаганде. Март 1953-1991. Аннотированный каталог. М.: Международный Фонд «Демократия», 1999.  С. 451-453.
12. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 55. Д. 71. Л. 38, 41.
13. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 31. Д. 171. Л. 132; Оп. 55. Д. 71. Л. 44.
14. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 33. Д. 230. Л. 86-87.
15. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 64. Д. 99. Л. 64.
16. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 62. Д. 38. Л. 85; Оп. 33. Д. 217. Л. 212-213; Оп. 63. Д. 89. Л. 167.
17. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 62. Д. 38. Л. 85.
18. Солдатов С. Россия и ХХI век. Мюнхен: Ост-Вест Ренессанс, 1993. С. 26-27; ХТС. 1975. Вып. 36. С. 10.
19. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 64. Д. 99. Л. 66-67.
20. Вести из СССР. Мюнхен, 1982. Вып. 2. № 8. С. 580.
21. ХТС. 1972. Вып. 23. С. 42-43; Вып. 25. С. 87-90.
22. Каррер д’Анкосс Э. Расколотая империя. Лондон: OPI, 1982. С. 281.
23. Цит. по Геллер М.Я. Российские заметки 1969-1979. М.: МИК, 1999. С. 144.
24. ХТС. 1974. Вып. 32. С. 34-37.
25. Национальный вопрос в СССР. Мюнхен: Сучастнисть,1975. С. 209-212.
26. Емельянов Ю.В. Большая игра: Ставки сепаратистов и судьбы народов. М.: Молодая гвардия, 1991. С. 232.
27. Вести из СССР. Мюнхен, 1981. Вып. 1. № 10. С. 484.
28. ХТС. 1977. Вып. 44. С. 72-81; Вести из СССР. Права человека. Мюнхен, 1980. № 2. С. 244.
29. Вести из СССР. Права человека. Мюнхен, 1980. № 1. С. 240; 1982. Вып. 2. № 8. С. 580.
30. Вести из СССР. Права человека. Мюнхен, 1981. Вып. 1. № 21. С. 568.
31. Вести из СССР. Права человека. Мюнхен, 1982. Вып. 2. № 13. С. 103.
32. ХТС. 1974. Вып. 34. С. 19-22; Литвиненко И. Украинская проблема и Россия // Форум. 1984. № 8. С. 48-75.
33. Королева Л.А., Молькин А.Н. Оппозиционные национальные движения в СССР. 1950-1980 гг. // История и археология. – Февраль 2014. – № 2 [Электронный ресурс]. URL: http://history.snauka.ru/2014/02/875 (дата обращения: 31.03.2014).

Все статьи автора «Koroleva»