В статье рассматриваются пластинчатые нагрудные бляхи Кошибеевского могильника из раскопок А.А. Спицына [1] и В.Н. Глазова [2]. При ссылке на номера погребений к ним добавлены буквенные индексы: С – раскопки Спицына, Г – раскопки Глазова.

Важность данной категории украшений определяется тем, что они являются эталонными для выделения хронологических стадий древностей Сурско-Окского междуречья I тыс. н. э. В бассейне Верхней Суры и Мокши пластинчатые бляхи использовались как в качестве нагрудного украшения, так и в составе накосников. При раскопках А.А. Спицына только одна бляха была найдена в районе головы, все остальные обнаружены в области груди, где они были зафиксированы в 23% женских погребений [1, с.18]. В шести погребениях раскопанных В.Н. Глазовым они находились на груди, точное место нахождении бляхи из седьмого погребения не установлено [2, с.9]. По предположению А.А. Спицына бляхи могли украшать какое-то шерстяное полотнище, которое прикрепляли к платью с помощью бляхи в районе груди [1, с. 18].

В нашей статье бляхи рассматриваются в рамках типологии, разработанной В.И. Вихляевым, согласно которой они разделяются по конструкции на группы, по способу прикрепления к одежде — на отделы, по оформлению корпуса — на типы, на варианты по деталям орнамента. В типологии В.И. Вихляева присутствует еще такой признак, как размеры бляхи [3], но кошибеевские бляхи по данному признаку не дифференцируются.

Группа I. Бляхи с круглым отверстием в центре и радиальной прорезью, края которой завернуты в трубочку.

Отдел А. Крепились при помощи узкой полоски — иглы, обхватывающей корпус бляхи. Обойма сделана из тонкой  узкой бронзовой или железной пластины, охватывающей бляху с двух сторон по радиусу, один конец которой обычно неподвижно закреплен, а другой оканчивается над центральным отверстием приостренной иглой.

Тип I. С рельефными литыми концентрическими валиками по корпусу.

Вариант IА1а (1 экз.). С одним концентрическим пологим валиком на корпусе бляхи. Игла железная. Диаметр бляхи около 8 см. Найдена в погребении 44С. Подобная бляха с одним валиком известна из раскопок Сендимиркинского могильника [4, с.113].

Плоские пластинчатые бляхи с одним рельефным валиком присутствуют в двух погребениях Тарасовского могильника (погребения 606, 1460), однако у этих блях отсутствуют радиальные прорези [5, с.258, 555, табл. 256, 606, 2; 553, 1460, 11]. Бляха с прорезью найдена в 603 погребение этого могильника, но данная бляха имеет не плоскую, а рифленую рамку [5, с. 257, 603, 18]. Бляхи подобной формы, имеющие рамку треугольного сечения широко распространены во впускных захоронениях Андреевского кургана [6].

Вариант IА1б (4 экз.) (рис.1, 2; 2, 1, 2). С двумя концентрическими валиками на корпусе бляхи. Игла железная или бронзовая. В погребениях, раскопанных В.Н. Глазовым, бляхи имели диаметр 9 — 13,3 см. Обнаружены в погребениях 50С, 62С, 30Г, 92Г. У бляхи из погребения 30г, судя по отверстиям для заклепок, имелось приспособление, фиксировавшее обойму с иглой в неподвижном положении. Близкие бляхи найдены в могильнике Ныргында I [7, с.291, табл.207, 4] и Пьяноборском [8, табл. XXI—7]. В могильниках бассейна р. Вятки бляха с двумя валиками зафиксирована в 32 погребении Первомайского могильника, которое датируется Н.А. Лещинской III в. [8, с.183, табл. 86, 18]. По мнению Н.А. Лещинской, на Вятке первые бляхи-застежки с рельефными валиками появляются в комплексах  конца II – начала III вв., а получают широкое распространение в III в. [8, с.167].

Бляха с двумя валиками из Сергачском могильника «Кожина Слобода» отличается от прочих, тем что имеет не выдавленные изнутри, а кованные валики. По мнению В.В. Гришакова это свидетельствует о её большей древности. При этом время совершения погребений на Сергачском могильнике он определяет временем не позднее конца II века. Происхождение подобных блях В. В. Гришаков связывает с эволюцией широкорамчатых застежек Андреевского кургана [9, с. 109, 114, 117, рис.2, 1].

Бляхи с монолитными (литыми или кованными) валиками известны в погребениях Сендимиркинского могильника, причем есть погребения, где бляхи с двумя валиками штампованные, а три – монолитные [10, с.171, рис.82].

Вариант IА1в (3 экз.) (рис. 2, 3, 4).  С тремя концентрическими валиками на корпусе бляхи. Обнаружены в погребениях 26С, 49Г, 66Г.

В могильниках селиксенского типа аналогичные бляхи с тремя валиками В. И. Вихляевым относятся к ранней стадии А [3, с. 44, рис. 7, 3].

В коллективной монографии по хронологии могильников западной части Среднего Поволжья пластинчатые бляхи со штампованным и литым орнаментом составляют основу 2-ой хронологической стадии, которая датируется её авторами концом II — первой половиной III века  [11, с. 131-132]. В.В. Гришаков бляху с тремя валиками из Ражкинского могильника отнес к стадии предшествующей бытованию многоваликовых блях, включенных им в 1-ю хронологическую группу мордовских древностей Примокшанья, которую он датировал концом II – первой половиной III в.  [12, с.89-90].

Достаточно широко подобные бляхи распространены в поздних погребениях Ошкинского могильника, которые Н.А. Лещинская относит ко второй половине II в., но там количество валиков не менее четырех [13].

Значительная серия блях с тремя валиками зафиксирована при раскопках Сендимиркинского могильника, где бляхи покрупнее использовались в качестве нагрудных украшений, а поменьше – головных [4, с. 112-113]. Причем количество валиков на сендимиркинских бляхах (два или три), нередко зависит от размеров этих украшений. В ряде погребений они встречаются вместе, при этом головная бляха имеет два валика, а нагрудная – три.

Р.Д. Голдина и А.А. Красноперов считают возможным датировать бляхи с тремя валиками, по находке гривны с замком со вставкой из выемчатой эмали в кошибеевском погребении 66Г, последней четвертью II – первой четвертью  III века. Поскольку стилистически эмалевая вставка на этой гривне соответствует переходному времени от первой стадии ко второй [7, с.53]. Однако прямые аналогии находке этой гривны среди круга выемчатых эмалей не известны, поэтому её принадлежность к конкретной хронологической стадии не бесспорна.

Кроме того, в материалах могильников Сурско-Окского междуречья украшения с эмалями, как правило, не укладываются в хронологию подобных находок на территории Поднепровья [14]. Не исключено, что появление в этом регионе находок с выемчатыми эмалями относится ко времени, когда они уже вышли из употребления на основной территории своего распространения, что, вероятно, было связано с вынужденной миграцией отдельных групп носителей данных традиций.

Тип IА2 (3 экз.) (рис.1, 4; 2, 5). С тисненными бороздками и валиками вокруг центрального отверстия (не менее десяти). Игла железная или бронзовая. Диаметр бляхи у сохранившихся экземпляров около 15 см. У двух экземпляров отмечены дорожки и заклепки, по-видимому, от устройства для фиксирования иглы. Найдены в погребениях 53С, 96С, 95С, 95Г. У двух блях внешний край плохой сохранности (п.53С, 96С).

По данным В. И. Вихляева, в могильниках селиксенского типа такие бляхи появились в конце стадии А и использовались на стадии В [3, с. 44, 45, рис. 6, 2]. В.В. Гришаков указанные бляхи отнес к 1-ой хронологической группе древнемордовских погребений Верхнего Посурья и Примокшанья [12, с. 89-90]. По В.И. Вихляеву и по В.В. Гришакову время бытования таких блях первая половина  III века.

Тип IА3 (2 экз.) (рис.1, 1). С концентрическими валиками и концентрическими линиями крупных полусферических выпуклин. Диаметр бляхи 11 см. Игла узкая, бронзовая, подвижная. Найдена в погребении 54С и 1 экз. из отдельных находок 1895г. Аналоги подобным бляхам известны в могильнике Ныргында I, но там четыре рельефных валиков, а полусферическими выпуклинами бляха украшена только по краю предмета [7, с.291, табл.207, 3].

Изображение подобной бляхи есть в коллективной монографии Вихляева В.И., Беговаткина А.А., Зеленцовой О.В., Шитова В.Н. со ссылкой на 8 погребение Ражкинского могильника [11, с.25, 181, рис. 31,2], однако в Ражкинском могильнике подобные бляхи отсутствуют. Остается предположить, что на рисунке изображен некий условный тип, поскольку бляха из Кошибеевского погребения 54С, отнесенная авторами монографии к данному типу блях выглядит иначе.

Тип IА4 (2 экз.). С двумя зонами прочерченных концентрических линий. Диаметр 16, 5 и около 25 см. Найдены в погребениях 25С, 46Г. По сведениям В.Н. Шитова в коллекции вместе с одной из этих блях имеется бронзовая накладка шириной 1, 3 см с прямоугольными прорезями (п.46Г).

В.В. Гришаков бляхи с двумя зонами орнамента относит ко 2-ой хронологической группе мордовских древностей, которая в целом датируется им второй половиной III века [12, с.94-96], В.И. Вихляев датирует их несколько позже, а именно концом  III – первой половиной IV века [11, с.133 – 134].

Н.А. Лещинская для могильников бассейна Вятки определяет время бытования подобных блях  III –  IV вв. [8, с.197, табл.100, 5, 6].

Рис. 1. Бляхи Кошибеевского могильника из раскопок А.А. Спицина

Группа II. С круглым отверстием в центре, без радиальной прорези.

Отдел А. С пластинчатой накладкой, проходящей по диаметру бляхи. Крепились при помощи подвижных колечек, расположенных на концах накладки и ремешка, перехватывающего накладку в центре.

Тип IIА1 (1 экз.). С двумя зонами концентрических прочерченных линий. Накладка с выступами по краям, орнаментированная насечками, точечными вдавлениями, полушарными выпуклинами. Диаметр бляхи 10,5 см. Из раскопок А.А. Спицина, погребение не известно.

Группа III. С двумя небольшими отверстиями в центральной части бляхи.

Отдел А. С одной пластинчатой накладкой, проходящей по диаметру бляхи, и двумя радиальными, образующими перекрестие. Крепились при помощи подвижных колечек, расположенных на концах накладок и дополнительных обойм между ними, а также ремешка продеваемого в отверстия в средней части бляхи.

Тип IIIА1 (1 экз.) (рис.1, 8). Накладки с прямоугольными выступами, орнаментированы нарезками, небольшими и крупными полушарными выпуклинами. Диаметр бляхи 8, 2 см. Найдена в погребении 67С.

Отдел Б. С двумя пластинчатыми накладками, проходящими по диаметру бляхи и образующими прямой крест. Крепились при помощи подвижных колечек, расположенных на концах перекрытия и ремешка, продеваемого в отверстие.

Тип IIIБ1 (1 экз.) (рис.1, 6). Края бляхи и перекрытия орнаментированы небольшими полушариями выпуклинами. Диаметр бляхи 13 см. Найдена в погребении 70С.

Тип IIIБ2 (1 экз.) (рис.1, 5). Бляха орнаментирована тонкой зигзаговидной насечкой, расположенной по краям пластины и перекрытия, а также радиальными линиями. Диаметр бляхи 11 см. Найдена в погребении 8с.

Бляхи с подобным креплением известны в рязано-окских могильниках, и в частности в материалах могильника Кораблино. Период формирования традиций изготовления блях с крестовидными накладками И.Р. Ахмедов и И.В. Белоцерковская определяют второй половиной III – началом IV века [15, с.41]. Однако, в отличие от кошибеевских украшений, корпус блях из могильника Кораблино орнаментирован двумя концентрическими зонами гравированных линий.

В.И. Вихляев отмечает, что данный тип блях не образует каких-либо существенных связей с другими категориями вещей [Вихляев, 2008, с.135], что, на наш взгляд, не позволяет уверенно определить их хронологическую позицию. По его мнению, подобные бляхи образуют эволюционное звено, время бытования большинство предметов которого приходится на 7 хронологическую стадию, что соответствует времени с конца IV по вторую половину  V в. [11, 135-137], с чем, как уже было отмечены выше, не согласны И.Р. Ахмедов и И.В. Белоцерковская [15, с.41]. По мнению В.В. Гришакова, бляхи с одной диаметральной накладкой характерны для древнемордовских погребений первой половины IV века, а украшения с крестовидными накладками получают распространение во второй половине этого столетия [12, с. 101-102, 109-110].

В погребениях Абрамовского могильника бляхи с крестообразными накладками появляются в ранней части 5-го хронологического участок, захоронения которого датируются первой половиной V века [16, с.263-264; 17]. Столь поздняя хронология украшений этого типа на могильнике, видимо, связана с тем, что местное население развивало альтернативные традиции изготовления блях с крышечкой, которые появляются здесь очень рано, уже в первой половине IV века [18, с.120-122].

Группа IV. Без отверстий на корпусе бляхи.

Отдел А. С двумя пластинчатыми накладками, проходящими по диаметру бляхи и образующими прямой крест. Крепились при помощи подвижных колечек, расположенных на концах перекрытия.

Тип IVА1 (1 экз.) (рис.1, 7). Перекрытие орнаментировано насечками в виде косых крестов, край бляхи – радиальными линиями крупных выпуклин. Диаметр бляхи 12, 4 см. Найдена в погребении 21С.

Рис. 2. Бляхи Кошибеевского могильника из раскопок В.Н. Глазова

По описанию А. А. Спицина, бляхи с концентрическим орнаментом были обнаружены также в погребениях 29С, 58С, 97С. Однако точный тип этих блях неизвестен, также как тип “огромной” бляхи из погребения 12С. Сохранился фрагмент бляхи из погребения 76С с орнаментом из крупных полушарных выпуклин. По описанию А.А. Спицина, в погребении 64С обнаружена бляха, по-видимому, с концентрическим валиком. Следует также отметить, что по информации В.Н. Шитова в хранящейся коллекции инвентаря погребения 58Г имеются фрагменты, по крайней мере, от двух блях с прочерченным и штамповидным орнаментом.

В завершении статьи несколько хотелось бы сказать слов о территориальном распространении типов блях, представленных в материалах Кошибеевского могильника. Происхождение бляхи первой группы с рельефными валиками исследователи, как правило, связывают с развитием традиций носителей культуры Андреевского кургана. Однако на Кошибеевском могильнике прямые аналоги андреевским формам блях, имеющим корпус с треугольным  сечением рамки отсутствуют. Примечательно, что В.В. Гришаков, на основе анализа вещей в кошибеевских погребениях с бляхами первой группы, датирует их временем не ранее III – IV века [9, с. 109], что явно свидетельствует об их постандреевском возрасте.

Формирование традиций изготовления блях первой группы, по всей видимости, имело место в контактной зоне прикамского и волжского населения, в пределах территории Сурско-Свияжского междуречья, которая, на наш взгляд, справедливо рассматривается Н.С. Мясниковым в качестве центра сложения андреевско-писеральской традиции, которая плавно эволюционирует здесь в «древнемордовскую» [4, с.213]. Как на Нижней Цне, так на Верхней Суре и Мокше указанные формы блях в целом  имеют более развитый облик.

Следует отметить, что на всем протяжении бытования блях первой группы имели место достаточно тесные связи между населением бассейна Цны, Вятки и в несколько меньшей степени Камы. Поскольку на данных территориях происходят достаточно согласованные изменения в облике блях, в результате которых появляются бляхи с радиальной накладкой и двумя зонами циркульного орнамента.

Происхождение блях второй и третьей групп, видимо, полностью связано с развитием местных традиций на Цне и Средней Оке, которые затем получают распространении на памятниках Верхней Суры. Об этом с одной стороны свидетельствует более ранняя датировка данных украшений в рязано-окских могильниках, а с другой четкая локализованность этих типов в могильниках Верхнего Посурья. Так, например, 5 из 6 блях второй группы найдены в погребениях Селикса-Трофимовского могильника [11, с. 305], появление которого на Суре М.Р. Полесских связывал с миграцией кошибеевского населения [19, с.41; 20, с.117-118]. А из 15 блях с крестовидными наладками, найденных на памятниках Верхнего Посурья 13 экземпляров происходят из Армиевского могильника [11, с. 242-247], но последний факт может быть связан и с причинами хронологического характера.

1. Спицын А. А. Древности бассейнов рек Оки и Камы // Материалы по археологии России.  1901. N 25.
2. Шитов В.Н. Кошибеевский могильник (по материалам раскопок В.Н. Глазова в 1902 г.) // Вопросы этнической истории мордовского народа в I – начале II тыс. н.э.  Труды МНИИЯЛИЭ.  Вып. 93.  Саранск: МордНИИ, 1988. С. 4-43.
3. Вихляев В.И. Древняя мордва Посурья и Примокшанья. Саранск: МГУ им. Н.П. Огарева, 1977.  99 с.
4. Мясников Н.С. Археологические памятники первой половины I тысячелетия Сурско-Свияжского междуречья. Дисс. канд. ист. наук. Казань, 2014.
5. Голдина Р.Д. Тарасовский могильник I – V  вв. на Средней Каме. Ижевск, 2003. Том 2. 721 с.
6. Степанов П. Д. Андреевский курган.  Саранск: Мордовское кн. изд-во, 1980.
7. Голдина Р.Д., Красноперов А.А. Ныргындинский I могильник II-III вв. на Средней Каме.  МИА КВАЭ. Т. 22.  Ижевск: УдГУ, 2012.  364 с.
8. Генинг В.Ф. История населения Удмуртского Прикамья в пьяноборскую эпоху. Чегандинская культура III в. до н.э. – II в. н.э.  Ч. I.  ВАУ. Вып. 10.  Ижевск-Свердловск, 1970.  255 с.
9. Лещинская Н.А. Вятский край в пьяноборскую эпоху (по материалам погребальных памятников I-V вв. н.э.). МИА КВАЭ.  Т. 27. Ижевск, 2014.  472 с.
10. Гришаков В.В. Сергачский могильник «Кожина слобода» в системе памятников андреевско-писеральского горизонта // Пензенский археологический сборник.  Вып. 3.  Пенза: ПИРО, 2010.  С. 103-115
11. Мясников Н.С. Археологические памятники первой половины I тысячелетия Сурско-Свияжского междуречья. Дисс. канд. ист. наук. Приложение. Казань, 2014.
12. Вихляев В.И., Беговаткин А.А., Зеленцова О.В., Шитов В.Н. Хронология могильников населения I-XIV вв. западной части Среднего Поволжья. Саранск, 2008.  352 с.
13. Гришаков В.В. Хронология мордовских древностей III–IV вв. Верхнего Посурья и Примокшанья // Пензенский археологический сборник. Вып.2. Пенза: ПИРО, 2008.  С. 82-137.
14. Лещинская Н.А. Ошкинский могильник – памятник пьяноборской эпохи на Вятке. Серия препринтов «Научные доклады сотрудников Камско-Вятской археологической экспедиции».  Вып. 2.  Ижевск: УдГУ, 2000. 56 с.
15. Ставицкий В.В. Изделия с выемчатыми эмалями с древнемордовских и рязано-окских памятников // Центр и периферия. 2012. № 3. С. 30-38.
16. Ахмедов И.Р., Белоцерковская И.В. О начальной дате рязано-окских могильников // Археологический сборник.  Труды ГИМ.  Вып. 96.  М.: ГИМ, 1998.  С. 32-42.
17. Ставицкий В. В., Шитов В. Н. Планиграфия и хронология Абрамовского могильника // Археология Восточноевропейской лесостепи. Пенза, 2013.  Вып. 3. С. 255 – 278.
18. Ставицкий В. В. Погребальный обряд тешской группы мордовских могильников III–VII вв. // Поволжская археология. Казань, 2013. № 2 (4). С. 143 – 150.
19. Ставицкий В.В., Мясникова О.В., Сомкина А.Н. О датировке ранних погребений Абрамовского могильника // Вестник НИИ гуманитарных наук при Правительстве Республики Мордовия. 2012. Т. 23. № 3. С. 106-123.
20. Полесских М.Р. Древнее население Верхнего Посурья и Примокшанья.  Пенза: Приволжское книжное издательство, 1977.  88 c.
21. Ставицкий В.В. Археологические изыскания М. Р. Полесских / В. В. Ставицкий ; Пензенский государственный краеведческий музей. Пенза, 2008.

Все статьи автора «stavitskiy»